|
|
|
25.03.2011, 11:30
|
#61
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]Мифы народов мира Былины 11.
Вот заводит Владимир Красно солнышко почестный пир. Для всех князей-бояр, русских могучих богатырей и поляниц удалых. Все сидят пьяны-веселы, только князь великий печален. « Все то добры молодцы поженены, красны девушки замуж даны. Один я холост хожу. Да и где мне найти жену впору. Которая лицом красна – та умом не сверстна. Которая умом сверстна – та лицом не красна. С кем же мне жить, век коротать?» Вышел тут старый Бермята Иванович: Есть, говорит, В храброй поганой Литве у короля Чубадея две дочери. Одна – прекрасная Апраксия. Очи у ней соколиные, брови соболиные, походочка как у лани белой. Есть и другая дочь, Настасья королевична – сильная поляница, удалая.
Решил Владимир Святославович посылать сватов в Литву. Старшим ставит Добрыню Никитича. Встал тут Добрынюшка: « Сидит у тебя, князь, во сырых подвалах Дунай, сын Иванович. Он дела литовские хорошо знает. Позволь мне го с собой взять. Выпустил Владимир тогда Дуная. Приезжают сваты в храбрую Литву. Заходят к королю в палаты белокаменные, сватают Апраксию за великого князя Владимира. Не хотелось Чубадею дочь на Русь отдавать, да сватов устрашился. Спросим, говорит, ее саму.
Вышла тут Апраксия королевична: « Ах, вы славные богатыри! Уж я три года богу молилася, чтоб попасть мне замуж за князя Владимира!
Сажали ее сваты на добра коня и поехали на Святую Русь. А к Настасье Дунай даже не заглянул.
Вот едут они по чисту полю. Вдруг видит Дунай: кто-то позади мчится. Говорит он Добрыне, чтоб с Апраксией в Киев ехал, а сам всадника неведомого поджидает. Выстрелил Дунай из лука, вышиб из седла всадника. Вынул нож булатный, хочет уж зарезать его. Глядь: а это его Настасья. Вспомнил Дунай свою прежнюю любовь, вспомнил и все, что она для него сделала. Просит Настасью замуж за него идти. Согласилась королевична.
Приезжают они в стольный Киев-град к божьей церкви Софийской. А навстречу выходит Владимир-князь с молодой женой Апраксией. Пошел в церковь тихий Дунаюшка, повенчался со второй сестрицею. После свадьбы заводил Владимир Красно солнышко почестной пир. Все на том пиру наедалися, напивалися.
Встал тут Дунай-богатырь, начал хвастать: Нет, де сильнее молодца во всем Киеве. Сам я женился и людей женил. А как горазд стрелять из лука тугого!
Сказала ему тогда Настасья: Есть тут богатыри и посильнее. А стреляю из лука я лучше тебя.
Эти слова Дунаю не полюбилися – молодая жена перехвастала.
- Пойдем,- говорит, Мы в чисто поле, востроту друг у друга проведаем.
Вышел Дунай в чисто поле, колечко серебряное на голову себе положил. Отходила Настасья за пятьсот шагов, выстрелила из лука, точно в середку кольца попала. Положил Дунай тогда это самое кольцо жене на головушку. Тоже стрелять хочет. Взмолилась тут Настасья королевична: Прости, Дунаюшка Иванович, меня, жену глупую, неразумную, поучи лучше, как мужья жен учат. Ты, Дунаюшка, сейчас хмелешенек, промахнешься – убьешь меня неровен час. Должен быть у нас ведь младенец чудесный. По коленки у него ножки в серебре, по локоточки ручки в красном золоте. По косицам звезды частые, на затылке месяц светлый, от ясных очей будто луч печет. Застрелишь меня – будут на тебе две головки неповинные.
Богатырь жены не слушает, берет свой тугой лук, стрелочку каленую накладывает. Спустил тетиву. Угодила та стрела прямо Настасьюшке в белые груди. Тут она и представилась.
Подошел к ней тихий Дунай. Взял свою саблю острую, распластал жене чрево. И увидел чудесного младенца. Весь младенец таков, как Настасья говорила. Только мертвенький. Ставил тогда богатырь свою острую саблю и пал на нее – отрубил свою буйную голову.
Тут, на этом самом месте текут отныне две реки – большая рука Дунаева, и малая Настасьина.
|
|
|
|
|
|
27.03.2011, 18:16
|
#62
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]Мифы народов мира Былины 12.
Понаехали на Русь злые вороги. Стал Добрыня Никитич на войну собираться. Пошел богатырь на двор, одел латы железные, седлал коня. Заплакала матушка, в сени пошла. Жене же Добрыня наказывал: жди меня ты три года. А не приеду в срок - еще столько же. А пройдут все шесть годов, не вернусь из чиста поля - хочешь вдовой живи, хочешь замуж иди, за князя-боярина или сильного могучего богатыря. Не ходи только за брата моего названого, за смелого Алешу Поповича".
Уехал Добрыня. Стала ждать его Настасья. Неделя за неделей как вода течет. Вот уже три года прошло. Стал Владимир-князь уговаривать Настасыо Микуличну, чтобы пошла она замуж за Алешу Поповича. "Нет, говорит, я мужу слово дала". Ушел князь ни с чем. Вторые той года пошли.
А тем временем возвращался Добрыня с большой войны. Да беда приключилась - у бел горюч камня налетела на него баба Горынчища.
Вот к Настасье Алеша Левонтьевич нахаживать, женский разум так обманывать: "Нету в живых давно Добрыни. Срубил враг его буйну голову, коня себе взял. Не видеть мужа больше тебе, честной вдове." Задумалась Настасья Микулична - от Добрыни ни весточки, ни грамотки. Видно и правда нет его в живых. И решила замуж идти. Не за князя-боярина, не за сильного могучего богатыря. А за смелого Алешу Поповича.
Проезжал Илья Муромец мимо бел горюч камня. Видит: бьется Добрыня с бабой Горынчищей. Та его огнем палит, искрами засыпает. Взмолился тут Добрынюшка: "Братец крестовый, помоги! Злая баба девять богатырей убила, десятого добивает!"
- "Негоже, отвечает Илья, чтобы два богатыря с одной бабой бились, а коли не знаешь, как. справиться, так я тебя научу." Научил Илья Добрынюшку, одолел тот бабу Горынчищу. Потом тело ее спалил и пепел поганый развеял.
Вдруг слышит глас с небес: "А твоя любимая жена через три дня замуж выходит за Алешу Поповича!" Рассердился Добрыня и помчался в Киев-град.
А в палатах княжеских свадебный пир идет. Вдруг входит в горенку детина неведомый, при нем гусли яровчатые и дубинка сорока пудов. "Не найдется ли мне местечка?"
- "Садись, скоморошина, за печку муравленую".
Вот все гости на шару наелись досыта, налились допьяна, хвастать начали. Умный хвастает отцом да матушкой, неразумный своей сестрой, а безумный - молодой женой. Заиграл тогда детина на гуслях яровчатых. Развеселились гости, стали его игру похваливать. Сказал Владимир-князь: "Ну, спасибо, добрьй молодец, удружил. За твою игру где хочешь можешь сесть." И сел детина напротив Настасьи Микуличны.
Наливает он чару зелена вина и перстень золотой туда кладет, Подносит чару Настасье Микуличне. Взяла та ее и единым дух: выпила. И видит – на дне кольцо лежит, которым обручалась она с Добрынюшкой.
Поклонилась Настасья низко князю и говорит: "Не тот мой муж, который возле меня, а тот мой муж, который супротив меня!"
Пала она Добрыне в ноги, во всем ему спокаялась.
Взял тогда Добрыня Алешу за желтые кудри и ну его таскать! Еле унял его Илья Муромец. Стали Добрыня с Настасьей опять жить-поживать. А Алеша Левонтьевич вскорости женился на Олене - сестре братьев Петровичей.
|
|
|
|
|
|
29.03.2011, 14:32
|
#63
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 13.
Стояла застава богатырская под городом Киевом: Илья Муромец, Добрыня Никитич, да Михайло Потык. Мимо них птица не пролетывает, зверь не прорыскивает.
Вот и говорит Илья своим товарищам: А езжай-ка ты, Добрынюшка, мой крестовый брат за сине моря и кори-ка языки там неверные, прибавляй земельки святорусские. Я же сам останусь в чистом поле, буду с врагами биться, стольный Киев защищать. А ты, Михайлушка, езжай за леса темные, грязи черные в царство Бахрамово, забери дань за двенадцать лет.
Вот разъехались богатыри. Пришел Михайло за леса темные, грязи черные, поставил свой белый шатер и лег спать.
А у царя Бахрама Бахрамовича была прекрасная дочь – Марья Лебедь белая. Взяла она трубочку подзорную, на крыльцо вышла. Смотрит: стоит шатер белополоняный. Думает Марья: не иначе, как русский богатырь здесь.
Приходит она к родному батюшке. Просит у него над тихими заводями полетать, по зеленым затресьям походить. Отпустил ее царь Бахрам. Дал только в провожатых мамок да нянек. Батюшке Марья низко кланялась, белой лебедушкой оборачивалась и полетела в чисто поле – мамкам да нянькам за ней не угнаться.
Подлетает к белому шатру. Заржал тут конь богатырский. Проснулся Михайло, наружу выскочил. Видит: девица стоит, красоты не виданной, мозг по косточкам так и переливается. Хочет богатырь ее целовать-миловать.
Говорит ему Марья Лебедь белая: Ах ты, удалой добрый молодец, веры тоя не вашей. Ты лучше вези меня на Святую Русь, приведи в веру крещеную, тогда и бери замуж.
Посадил е Михайло на своего коня, привез в Киев. Окрестилась Марья и приняли они золотые венцы. А еще положили заповедь великую: если кто наперед умрет, другому идти на три года в матушку сыру-землю, тело мертвое стеречь.
Вот дает Владимир Красно солнышко почестной пир. Сидят в горнице богатыри, рассказывают.
«Бился я, говорит Илья, в чистом поле, отстоял от врагов Святую Русь.» «А я, говорит Добрыня, ездил за славное синее море, корил языки там неверные, чудь белоглазую повырубил.»
А Михайлушке что сказать? Что жену привез? Так не за етм его посылали.
«А я – говорит, с царем Бахрамом в шашки-шахматы играл, много золота повыигрывал. Да в пути телега сломалась, пришлось казну по дороге зарыть.»
Посылает его Владимир-князь обратно в царство Бахрамово.
Ехал Михайло три месяца и приехал на широкий двор. Привязал коня к золотому кольцу и вошел в палаты царские. Спрашивает его Бахрам Бахрамович, кто он таков и откуда есть. Поклонился царю богатырь.
-Родом я из города Киева, а зовут меня Михайло Потык, сын Иванович. А приехал я вот зачем: слышал, что горазд ты царь играть в шашки-шахматы. Ну, и я до них больно охоч. Давай же сядем мы с тобой за те доски клетчатые, поиграем в дорогие тавлеи золоченые. А поставим на кон: ты – полказны золотой, дань за двенадцать лет, я же голову свою молодецкую, чтоб тебе весь век верой и правдой служить.
Посмотрел на богатыря царь и согласился. Сели они за шашки-шахматы. Целые суточки играли. Выиграл тут Михайло Потык дань за двенадцать лет. Вдруг смотрит: сизый голубь на окошке и говорит человеческим голосом: Эх, молодой Михайло Потык! Сидишь ты, прохлаждаешься, а того и не ведаешь, что твоя жена, Марья Лебедь белая уже третий день как преставилась.
Бросил тут богатырь доску шахматную и на двор выбежал. Оседлал коня и помчался в Киев, не разбирая дороги.
Вот постороили Илья с Добрыней колоду белодубовую и опустили ее в глубокую яму. Поместили там брата крестового, Михайло Потыка, положили жены его мертвое тело. А еще дали ему с собой клещи и три прута: медный, железный да оловянный. И засыпали яму желтым песком. Сидит Потык над телом Марьи. Вдруг слышит – шуршит что-то. А это ползет змея могильная. Учуяла их, обрадовалась: Буду я змея ныньче сытая, не голодная. Одно тело мертвое лежит, другое – живая головка человеческая. Дернула обручи раз, другой – они и лопнули. И просунула внутрь свой язык.
Тут Михайло схватил его клещами и давай прутьями бить. Хлестал железным – изломал, хлестал медным – изломал. Стал бить оловянным. Оловянный прут гнется, не ломается, бьет в одноконечную. Взвыла тогда змея: Не бей меня, не кровавь – я тебе воды живой принесу.
Отпустил ее Потык, взял в заклад змееныша. Через три часа змея возращается – в пасти кувшин живой воды держит. Разорвал Михайло змееныша надвое, водой спрыснул – ожил тот по-старому. Брал тогда богатырь со змеи заповедь великую, чтоб не ходила больше по подземелью, не ела тел мертвых. Отпустил ее. А затем покропил жену свою, Марью Лебедь белую.
Спрыснул раз – она вздрогнула, спрыснул другой – поднялась она, в третий спрыснул – ожила совсем. Застучал Михайло Потык, закричал громким голосом. Услыхали его братья крестовые, откопали. Вышли богатырь с молодой женой на белый свет. И понеслась тогда про Марью слава Великая – она, дескать, безсмертная. И дошла та слава до прекрасного царя, Ивана Окульевича.
Алексей Фанталов.
|
|
|
|
|
|
30.03.2011, 13:12
|
#64
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 14.
МИФЫ НАШЕГО МИРА.
Вот собрал он силу великую и на Киев войной пошел. Выступили навстречу богатыри русские, стали биться с той силой великой. А прекрасный царь Иван Окульевич отдельно в Киев поехал. Пришел под окно Марьи и стал ее улещать, уговаривать ехать с ним, в его царство неверное. Вот разбили богатыри всю силу великую. Возвращается Михайло домой. И слышит: «Твоя де, молодая жена замуж пошла за прекрасного царя Ивана Окульевича».
Пустился в погоню Потык. Настигает их в чистом поле.
Увидела мужа Марья, протянула ему чашу зелена вина: Ах, Михайлушка, меня силой везет царь Иван Окульевич. Выпей с тоски Великой.
Поверил Потык жене, опрокинул чашу и пал на сырую землю.
Марья и говорит царю: Отруби Михайле скорее голову!
-Сонного бить, точно мертвого. Пусть проспится, тогда и стану бить всей своей силой.
Приказала тогда Марья вырыть яму глубокую и зарыть Михайло Потыка. И поехала дальше, в царство Ивана Окульевича.
Сидят в Киеве Илья с Добрыней. Вдруг смотрят: конь богатырский один прибегает. Говорят промежь собой: Видно беда пркилючилась с братом крестовым. И поехали по следу коня.
Видят – яма глубокая. Стал Михайлин конь ржать, да копытом бить. Отрыли тогда Илья с Добрыней яму ту, выпустили Потыка на белый свет. Говорит им тот: Поедем, братцы, в погоню.
-Нет, отвечают они.- Не след нам всем за бабой ехать. Ты и сам справишься, а мы тебя тут подождем.
Уехал один Михайло.
Нагоняет беглецов у креста Леванидова и протягивает Марья Лебедь белая чару зелена вина. А сама в глаза смотрит так, что нельзя противиться. Выпил Михайла, пал на сырую землю. Снова просит Марья своего царя отрубить мужу голову. Нет, говорит царь – не будет мне от этого чести. Бросила тогда неверная жена Михайлу через плечо и обернула его бел горюч камешком.
Не дождались Илья с Добрыней брата крестового, опять по следу поехали. Добрались до бел горюч камешка, а что делать не знают.
Вдруг видят - старичок к тому камешку подходит. Выговаривает: Где был горючий белый камешек – стань удалый добрый молодец! Обернулся Потык снова богатырем. Обрадовались братья крестовые, спрашивают старичка, кто он есть.
- А я есть Микола Можайский. Сказал и исчез.
Построили тогда Илья с Добрыней ему на этом месте часовенку. А Михайло Потык опять в погоню бросился.
Приезжает он в царство Сарацинское, заходит в палаты царские. Тут снова все повторилось: опоила мужа Марья Лебедь белая. Велит его сонного, к городской стеня гвоздями прибить.
А у прекрасного Ивана Окульевича была сестра, Настасья Окульевна. Пошла она раз гулять по городу, видит – у стены черная завеса. Отдернула ее, а там Михайлушка распятый висит.
Спрашивает его Настасья: Возьмешь ли, добрый молодец, меня замуж? А я бы тебя от лютой смерти избавила.
Обещал он ей. Брала тогда Настасья Окульевна клещи и выдернула гвозди из тела богатырского. Взяла Михайлу в свои покои тайные, стала лечить. И сделался он скоро совсем здоровешенек.
Пошла Настасья затем к брату и просит его: Братец, подари ты мне коня и доспехи богатырские, стала бы я в чисто поле ездить. Подарил Иван Окульевич сестре, что она просила. А та все Потыку отдала.
Вот приезжает молодой Михайло на двор царский. Увидела его Марья Лебедь белая. Говорит царю: Сгубила нас твоя сестра родная. Берет чару зелена вина и опять мужу протягивает: Ах, Михайлушка, на кого ты меня покинул, без тебя мне и жизни нет. Выпей, вот. И в глаза смотрит. Протянул богатырь было руку к чаре, увидала это Настасья Окульевна и толкнула под руку – вино расплескалось все. Очнулся Михайло Потык, вынул саблю и отсек буйны головы: сперва неверной жене, потом царю Ивану Окульевичу. А молодую Настасью Окульевну привез в Киев-град и приняли они там по златому венцу.
Алексей Фанталов.
|
|
|
|
|
|
04.04.2011, 14:21
|
#65
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]Мифы народов мира Былины 15.
МИФЫ НАШЕГО МИРА
Из-за моря синего, Хвалынского выплывали двенадцать черных кораблей. Подходили они к городу Киеву, под самый дворец-то княжеский. Хороши были те корабли, а передний лучше всех. Нос у него изукрашен по-туриному, корма по-звериному, бока выведены по-змеиному. Вместо очей яхонты вставлены, вместо бровей соболя привешены. Выкинули с него дубовый мост, выстлали его сукном дорогим. Вышел тогда на берег заморский гость – Соловей Будимирович.
Идет он, Соловей прямо во дворец княжеский, подарки богатые несет. В горницу входит – Спасу пречистому молится, Владимиру с Апраксией поклоны бьет. Встал тут князь дорогому гостю навстречу: стул рытого бархата ему подвинул.
-Уж и не знаю, чем тебя одаривать: красным золотом дарить – так у тебя и своего много очень. А разрешу я лучше вам всем торговать беспошлинно по стольному Киеву. А тебе Соловей Будимирович, еще дам позволение, построить где хочешь дворец.
Вот уж время к вечеру, красно солнышко к закату пошло. Захотелось тут Забаве, племяннице княжеской в зеленом саду погулять. Не долго она ходила: смотрит хрустальный дворец стоит. Подошла девица под окошко, слышит: в одной комнате что-то бренчит, сыплется. Подошла под другое: старая матушка Соловья молитвы читает. Подошла под третье: а там сидит сам Соловей Будимирович, песни поет, струнами поигрывает.
Увидел заморский гость красну девицу и в сад к ней вышел. Ставил стул рытого бархата, нанес разных сладостей.
-Много времени я живу на свете, не видал таких людей хороших, как вы Забава Путятична. Вы в супружество со мной не пойдете ли?
Испугалась Забава, обилась горючими слезами и домой побежала. Села у себя в горенке, не выходит. Рассказали о том мамки и няньки князю Владимиру. Стал он тогда Забаву о ее печали расспрашивать: не обидел ли кто, не посмеялся ль над ней.
-Насмеялся надо мной твой заморский гость Соловей, говорил он мне все о супружестве!
Вдруг идет Соловей к ним на широкий двор, проходит сам в палаты княжеские. Владимиру Святославовичу челом бьет, руки его племянницы просит. Покатились тут из глаз у князя горючие слезы, подал он Соловью ручку правую и просватал за него прекрасную Забаву Путятичну. Собирали в Киеве почестной пир для князей-бояр, поляниц удалых и сильных могучих богатырей. Соловей, сын Будимирович не венчался в славном городе Киеве. Посадил он Забаву на черные корабли и отвез за море Хвалынское, в землю свою красивую.
Последний раз редактировалось galant; 04.04.2011 в 14:41..
|
|
|
|
|
|
07.04.2011, 17:01
|
#66
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 17.
Говорит на пиру Владимир Святославович: Все вы у меня, добры молодцы, поженены, красны девушки замуж даны. Один ты, Иванушка Годинович, холост ходишь. Неужто никто не люб тебе?
Отвечает тот:Есть в городе Чернигове, у Митрия, князя богатого дочь Настасья. Походочка у ней павлиняя, а тихая речь лебединая, личико, будто маков цвет.
-Так, зачем же дело стало? Женись!
Садится Иванушка на доброго коня, приезжает в город Чернигов, Настасью сватает. Говорит ему Митрий, князь богатый: Эх, ты добрый молодец. Дочь то моя уже просватана, за грозного царя Кощея Трепетовича!
Отвечает богатырь: Митрий, князь богатый! Ты волей не дашь – я боем возьму.
Вышла тут Настасья Митриевна: Государь, ты мой батюшка! Не пойду я в землю неверную, за Кощея Трепетовича. Я иду за Ивана Годиновича.
Брал ее Иванушка за белые руки, в церковь божью вел. Обвенчались и свадьбу сыграли.
На обратной дороге притомились кони, разбил богатырь белый шатер, сидит, на молодую жену любуется.
Вдруг слышат они страшный шум: едет царище Кощерище. Куда падают копыта лошадиные – там становятся колодцы ключевой воды. Видит Иван Годинович : беда неминучая. Взял он сбрую богатырскую, на доброго коня сел. То не две горушки столкнулись – два богатыря вместе съехались. Изломали палицы тяжелые, изщербили сабли булатные, копья острые притупили. В рукопашную сошлись.
А Иванушка ухватлив был бросил Кощея на косу бодру. Сел ему на груди черные.
-Настасья Митриевна!- кричит. – Подай кинжал-ножичек. Буду пороть груди черные, вырву сердце вражье.
Говорит тут царице Кощерище: Не подавай Ивану ножа, Натасья! Ну кто ты за ним будешь? Баба простая. Станешь порты стирать, малому да старому кланяться! А за мной будешь жить – сделаю тебя царицей вековечной! Станут тебе старый да малый кланяться. И будут нам прислуживать тридцать идолищев!
Известно, у баб волос долог, а ум короток. Выскакивает Настасья из белого шатра, хватает Иванушка Годиновича за желтые кудри, сбивает ан сырую землю. Привязал его Кащей к сырому дубу, стоит, издевается. Вдруг прилетают три малых голубя и садятся на тот дуб.
Говорят между собой: Эх, какой молодец пропадает. И за что? Ради девки безпутной!
Не понравились Кащею эти слова. Берет он Иванушкин тугой лук, накладывает каленую стрелу, хочет голубков подстрелить. А стрела та была заговоренная.
Вот Иванушка и приговаривает: Уж, ты батюшка, мой тугой лук, уж ты, матушка калена стрела, не пади стрела ты ни на воду, ни на гору,ни на сырой дуб. Обернись стрела в груди царские, порази Кащея Трепетывача.
Обернулась стрела назад и угодила Кощею прямов сердце. Ему и конец пришел.
Разъярилась тогда Настасья, схватила она острую саблю и на мужа замахнулась – хочет отрубить ему буйну голову. Тут богатырское сердце разгорелось, повел плечами Иван Годинович веревки и разорвались. Схватил молодец неверную женушку и грянул оземь. Разлетелись тут и косточки.
Приехал Иванушка в Киев–град то-то люди дивились: уезжал холостым, а вернулся вдовым.
Алексей Фанталов
|
|
|
|
|
|
15.04.2011, 13:08
|
#67
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
Мифы народов мира Былины 18.
Ездил под городом Киевом могучий богатырь из чужеземной стороны. На плече у него черный ворон сидит, рядом по земле серый волк бежит. Конь под богатырем - как сильная гора, у стремени змея горынища привязана. Едет он похваляется: «Как не найду я здесь себе супротивника, приеду в стольный Киев-град, черных мужичков всех повырублю, божьи церкви на дым спущу!».
Возвращался с охоты Добрыня Никитич, видит: темное пятно по степи движется. Закричал тогда Добрыня зычным голосом: «Вор, собака, нахвальщина! Зачем нашу заставу проезжаешь, атаману Илье Муромцу челом не бьешь, есаулу Алеше Поповичу в казну не кладешь, на всю нашу братию наборную?».
Услыхал Нахвальщик Добрынюшку, поворачивал нему своего коня. Всколебалась мать-сыра земля, вода из озер повылилась. Испугался Добрыня, уехал на заставу богатырскую. Рассказал все своим братьям крестовым. Решил тогда Илья Муромец сам с нахвальщиком переведаться.
Отправился в чисто поле, видит: темно пятно по степи движется. Окликнул его Илья зычным голосом. Услыхал Нахвальщик, повернул своего коня. Всколебалась сыра-земля, из озер вода повылилась. Да Илья не удробился, навстречу выехал. И пошел между ними жестокий бой.
Бились богатыря с вечера до полуночи и с полуночи до белого света. Оружие все изломали, а друг друга не ранили. Сошлись они тогда в рукопашную. Взмахнул тут Ильюшенька правой ручкой, поскользнулась у него левая ножка, пал старый казак на сыру-землю. Сплыл ему нахвальщина на груди белые, вынул кинжалище булатный, издевается: «Эх, ты старый старик, и неужто некого тебе на смену послать? Ты бы поставил при дороге себе келейку, всегда бы старик сыт питанен был». Лежит Илья под богатырем, молитву читает. Вдруг чувствует: от земли у него сил втрое прибыло. Махнул казак нахальщика в белы груди – вышибил выше дерева жарового. Пал тот и в землю по пояс ушел. Тут Илья сам на нахвальщика сел. Взял свой булатный нож, занес над ним. Да видно, по божьему велению застоялась рука в плече, свет в очах помутился.
Стал тогда Илья Муромец нахвальщика выспрашивать, откуда тот родом и как его именем-отчеством зовут.
- Родом я с острова Буяна, из-за камня Латыря. Мать моя – баба Златыгорка одноокая, под Великим древом сидит, золотую пряжу прядет.
Изумился тут старый казак: «Да, ты же мне сын родной! Был я у того камня, жил у Златогырки три года».
Встал Илья, белый шатер разбил. Начал сына потчевать, про житье-бытье выспрашивать.
Потом попрощались они. Старый Илья Муромец спать лег – притомился после боя великого. А молодой сын его домой чистым полем поехал.
Едет, думает себе: «Съездил я на Святую Русь, нажил посмех себе великий. Будет теперь отец похваляться, нас с матерью позорить. Вернусь-ка я назад, да и убью его».
Воротился Нахвальщик к белому шатру, правую полу откидывает: Илья Муромец крепко спит, не просыпается. Тогда бьет его сын прямо в белую грудь рогатиной звериной. Да угодил в нательный крест. Погнулась рогатина, проснулся Илья, на ноги вскочил. Схватил злодея за желты кудри, бросил на землю. Наступил ему на правую ногу, за левую дернул – надвое разорвал. Разрубил потом на мелкие кусочки и по полю разбросал – черным воронам на съедение.
Алексей Фанталов
|
|
|
|
|
|
19.04.2011, 12:05
|
#68
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 19.
Собирал раз Владимир-князь почестной пир. Приглашал он на него князей и бояр, поляниц удалых, сильных могучих богатырей. Забыл позвать только старого казака Илью Муромца.
Почувствовал Илья обиду великую, почернел как осенняя ночь: Уж, мое-то местечко на том пиру должно быть повыше всех. Ладно, князь, свой пир сделаю, будешь ты меня помнить!
Берет Илья свой туго лук разрывчатый, стрелочки каленые; выходит на Киев-град. Точно бесы его попутали. Стал стрелять в церковные маковки и кричать во всю голову.
-Эй вы, пьяницы, голь кабацкая! Выходите на широкие улицы. Обирайте маковки золоченные, несите в дома питейные, пропивайте, прогуливайте!
Дошло это до князя Владимира. Ужаснулся он и велел засадить Илью в тюрьму подземную, погреба глубокие. А тот и сам, точно сердцем упал, позволил себя увести. Пропал бы он совсем, да княгиня Апраксия умна была – решила поберечь богатыря. Сделала она ключи поддельные, велела верным людям снести в погреба перины и подушки пуховые, одеяла теплые, да хорошую пищу. Живет Илья в подземелье.
Вот три года прошли, и ступила беда на Русскую землю – нахлынули на нее орды незнаемые. И от духу того татарского не пекло солнце красное. И от пару лошадиного мать сыра-земля потрясалася. И от ржанья-крика верблюжьего унывало сердце человеческое. Приближалась эта сила, Камско побоище к самому городу Киеву, к ласковому князю Владимиру. Закручинился тут Владимир Святославович: богатырей-то при нем совсем не осталось. Рассердились они на бояр Киевских и покинули город. Некому теперь стоять за веру, за отечество, некому стоять за церкви божии, некому стоять за Киев-град. Да, ведь некому сберечь и князя Владимира!
Говорит ему княгиня Апраксия: Слава Богу, жив еще старый казак Илья Муромец!
Берет князь тогда ключи золотые и в погреба скорехонько спускается. Стал замки булатные отмыкать, решетки железные растворять. Видит: сидит там Илья Муромец на перинах пуховых. Обрадовался Владимир Святославович, взял его за белы руки, повел в палаты богатые. Просит ехать на Камско побоище, постоять за веру, за отечество, церкви божии, славный Киев град, да за него, князя Владимира.
Посмотрел Илья на князя искоса: А ступай ты к княгине своей Апраксии и ею же распоряжайся. А до меня тебе и дела нет!
Более не смел Владимир ничего сказать.
Сел седой казак в княжеской горнице, стал хлеб-соль кушать. Поел, попил, встал из-за стола, надел доспехи богатырские, оседлал коня, в поле выехал. Смотрит: нагнано войска великое множество, конца-краю нет. Взобрался тогда богатырь на высокую гору, осмотрел Камско побоище. Словно вешняя вода, разлилась сила татарская. А далеко на северной сторонушке увидал Илья белые шатры русских богатырей.
Спустился с горы старый казак и поскакал к ним. Приходит в белый шатер. Сидят там двенадцать могучих богатырей. Были здесь: Добрыня Никитич и Алеша Попович, Иван Годинович и Михайло Потык, Васька Долгополый и Гришка Боярский сын, Дюк Степанович, Пересвет-богатырь со племянником, да два брата – Лука и Матвей Петровичи.
Говорит Илье старший богатырь, старый Самсон Самойлович: Здравствуй, крестничек любимый, садись с нами хлеб-соль кушать.
Поели они, попили, господу Богу помолились. Стал Илья богатырей уговаривать ехать на Камско побоище, постоять за веру, за отечество, церкви божии, славный Киев-град.
Отвечает Самсон Самойлович: Ах, любимый мой крестничек! Не хотим мы помогать князю Владимиру. Он своих слуг-бояр кормит и жалует, а нам ничего от него нет.
Как ни просил Илья богатырей, никто с ним не отправился.
Поехал Муромец один на Камско побоище. Бросился богатырь на эту силушку великую. Стал конем топтать, да копьем колоть. Как траву косит. Говорит его вещий конь человеческим голосом: Эх, Илья Муромец, хоть и наступил ты на силушку великую, не побить тебе ее. Сделаны у татар в поле подкопы глубокие, стоят в них колья железные. Как просядем мы в них, так я-то может, и выскочу, а тебя-то не вынесу!
Рассердился Илья, ударил плеткой коня по крутым бедрам: Ах, ты, собачище изменное, я ж тебя столько лет пою-кормлю, а ты меня хочешь в чистом поле бросить!
Снова стал богатырь ту силушку великую конем топтать, да копьем колоть. Начал подкопы проваливаться. Из первого с конем выскочил, из второго конь его выдернул, а из третьего конь выскочил, а Илью-то не выдернул. Схватили его татары за белы руки. Смотрят на богатыря, дивятся.
Говорит им Илья Муромец: Эй, вы, татарищи-уланищи. Будет у меня чудная смерть! Кто из вас поболе – тот поближе стань, кто помене – подале стань. Чтобы было хорошо слышно и видно всем.
Встал тут казак во весь рост богатырский, ближнего татарина за ноги схватил, стал им других помахивать. Где взмахнет – улочка, отмахнет переулочек. Пробился Илья в чисто поле и засвистел посвистом богатырским. Услышал его добрый конь, прибежал к хозяину.
Взял с седла Илья Муромец свой тугой разрывчатый лук, натянул тетиву шелковую и спустил стрелу на северную сторону, где богатырские шатры стояли. Свистнула стрела, крышу с шатра сбила, пала на белы груди к Самсону Самойловичу.
Пробудился Самсон от сна, говорит зычным голосом: Славные богатыри святорусские, прилетела от Илья стрелочка каленная – видно плохо ему приходится. Седлайте скорей коней!
Оседлали русские богатыри коней, брали копья, сабли булатные. Кинулись на Камско побоище, Илью Муромца выручать. Трое суток бились они, не едаючи, не пиваючи. Прирубили всех татар до единого.
И сказал тогда, Алеша Попович млад: Ай, да мы! Что за богатыри! Кабы вышла на нас сила небесная – прирубили бы мы и силу небесную.
Вдруг смотрят – выезжают на них два воителя крылатых.
- А, давайте, - говорят.- С нами биться.
Подъехал к ним Алеша Попович, разрубил надвое. Глядь: вместо двух стало четверо. Подъехал Добрыня Никитич, разрубил надвое: стало восемь воителей. Подъехал к ним Илья Муромец и тоже надвое всех разрубил – а в воителей уже шестнадцать стало. Начали тогда все богатыри их рубить, колоть, конями топтать и видят супротив себя грозное войско небесное. Испугались богатыри и от страху великого в горы побежали, в пещеры каменные. Кто из них до гор добежит – сразу и окаменеет. Так все и окаменели, за гордыню свою поплатились.
Как не стало богатырей на Земле Русской, нахлынули на нее опять орды незнаемые, стольный Киев и другие города разорили, князей-бояр всех повырубили, взяли в полон многие тысячи.
Только славный Китеж-град, тот, который Илья Муромец еще в первую свою поездку выручил, не пропал от врагов. Укрыл его Господь на дне озера светлого. Иногда слышат люди колокольные звон, видят отражение золотых маковок. Ждет город новых богатырей.
А. Н. Фанталов
|
|
|
|
|
|
01.06.2011, 10:47
|
#69
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
Мифология скифов
Автор статьи:
Денис Морозов
Скифы жили в I тысячелетии до н.э. в степях к северу от Черного моря. Это был народ, говоривший на индоиранском языке, как и древние обитатели Приднепровья, в котором зарождалось восточное славянство. Вероятно, часть скифов со временем обратилась в славян.
Мифология скифов дошла до нас не полностью. Известно лишь несколько мифов и легенд, рассказанные Геродотом и некоторыми другими античными авторами. Некоторые легенды и значение имен удается установить с помощью сравнительно-исторического языкознания.
Скифские богини и боги
Скифы поклонялись семи богам, как и многие другие иранские народы. Верховной богиней у них почиталась Табити. Кроме него, в пантеон входили Папай, Апи, Ойтосир (Гойтосир), Аргимаспа, и еще 2 божества, имена которых не сохранились. Табити была богиней огня и домашнего очага. Ее называли "царицей скифов".
Геродот упоминал, что самое развитое скифское племя - "царские скифы" - поклонялись Посейдону, или Тагимасаду, как они его называли.
Геродот пересказал скифский миф, согласно котором Зевс женился на дочери реки Днепр. От этого брака родился первый человек - Таргитай. У него было три сына - Липоксай, Арпоксай и Колаксай, которые дали начало трем ветвям скифского народа.
При сыновьях Таргитая с неба упали золотые плуг с ярмом, секира и чаша, забрать которые удалось только Колаксаю. Он и стал правителем древней Скифии.
Легенда скифов
Геродот рассказал еще одну легенду о скифах. В древнюю пору скифы ушли воевать в Мидию, и их не было дома много лет (сведения о походах скифов в Азию подтверждаются историками). Но когда они вернулись домой, они обнаружили перед собой целое войско, которое не хотело пускать их. Оказалось, что за время их отсутствия их жены вышли замуж за их бывших рабов и заново устроили свою жизнь.
Дети от этих браков решили не допустить возвращения бывших хозяев. Они вырыли широкий ров, вооружились и вступили со скифами в сражение.
Много дней продолжалось сражение, которое не приносило перевеса ни одной из сторон. Наконец, один из скифов сказал, что нелепо вести дальше это сражение с рабами - ведь так и скифы гибнут, и их собственность (рабы) уменьшается. "Пока мы выходим на битву с оружием, они считаю себя равными нам, но стоит нам взять в руки кнуты, и они сразу вспомнят о своем рабском происхождении".
На следующий день скифы выступили в бой, вооруженные одними кнутами. Едва их противники услышали звук от ударов кнутов, как сразу вспомнили о своем происхождении, пришли в панику и разбежались. Так скифам удалось вернуть свою страну и свои дома.
Наследие скифов
Скифы оставили после себя богатейшее культурное наследие. В погребальных курганах часто находят изделия из золота с изображением людей и животных. Стиль этих находок уникален - его именуют "звериным стилем". На изображениях обычно присутствуют бытовые и мифологические мотивы.
|
|
|
|
|
|
23.07.2011, 11:23
|
#70
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
Русские Богатыри (былины) в пересказе И.В. Карнауховой
ПРЕДИСЛОВИЕ
На высоких холмах стоит Киев-город.
В старину опоясывал его земляной вал, окружали рвы.
С зелёных холмов киевских далеко было видно. Видны были пригороды и многолюдные сёла, тучные земли пахотные, синяя лента Днепра, золотые пески на левом берегу, сосновые рощи...
Пахали под Киевом землю пахари. По берегам реки строили умелые корабельщики лёгкие ладьи, долбили челны дубовые. В лугах и по заводям пасли пастухи круторогий скот.
За пригородами и сёлами тянулись леса дремучие. Бродили по ним охотники, добывали медведей, волков, туров — быков рогатых, и мелкого зверя видимо-невидимо.
А за лесами раскинулись степи без конца и края. Шло из этих степей на Русь много горюшка: Налетали из них на русские сёла кочевники — жгли и грабили, уводили русских людей в полон.
Чтобы беречь от них землю русскую, разбросались по краю степи заставы богатырские, маленькие крепости. Оберегали они путь на Киев, защищали от врагов, от чужих людей.
А по степям без устали разъезжали богатыри на могучих конях, зорко всматривались в даль, не видать ли вражеских костров, не слыхать ли топота чужих коней.
Дни и месяцы, годы, десятилетия оберегал землю родную Илья Муромец, ни дома себе не построил, ни семьи не завел. И Добрыня, и Алёша, и Дунай Иванович — всё в степи да в чистом поле правили службу воинскую. Изредка собирались они к князю Владимиру на двор — отдохнуть, попировать, гусляров послушать, друг о друге узнать.
Коль тревожно время, нужны богатыри-воины, с честью встречает их Владимир-князь с княгиней Апраксией. Для них печи топятся, в гридне — гостиной горнице — для них столы ломятся от пирогов, калачей, жареных лебедей, от вина, браги, мёду сладкого. Для них на лавках барсовы шкуры лежат, медвежьи на стенах развешаны.
Но есть у князя Владимира и погреба глубокие, и замки железные, и клети каменные. Чуть что не по нём, не вспомнит князь о ратных подвигах, не посмотрит на честь богатырскую...
Зато в чёрных избах по всей Руси простой народ богатырей любит, славит и чествует. Ржаным хлебом с ним делится, в красный угол сажает и поёт песни про славные подвиги — о том, как берегут, защищают богатыри родную Русь!
Слава, слава и в наши дни богатырям-защитникам Родины!
Высока высота поднебесная,
Глубока глубина океан-моря,
Широко раздолье по всей земле.
Глубоки омуты Днепровские,
Высоки горы Сорочинские,
Темны леса Брянские,
Черны грязи Смоленские,
Быстры-светлы реки русские.
А и сильные, могучие богатыри на славной Руси!
ВОЛЬГА ВСЕСЛАВЬЕВИЧ
Закатилось красное солнышко за горы высокие, рассыпались по небу частые звёздочки, родился в ту пору на матушке-Руси молодой богатырь — Вольга Всеславьевич. Запеленала его мать в красные пелёнки, завязала золотыми поясами, положила в резную колыбель, стала над ним песни петь.
Только час проспал Вольга, проснулся, потянулся — лопнули золотые пояса, разорвались красные пелёнки, у резной колыбели днище выпало. А Вольга на ноги стал, да и говорит матери:
— Сударыня матушка, не пеленай ты меня, не свивай ты меня, а одень меня в латы крепкие, в шлем позолоченный да дай мне в правую руку палицу, да чтобы весом была палица в сто пудов.
Испугалась мать, а Вольга растёт не по дням, не по часам, а по минуточкам.
Вот подрос Вольга до пяти годов. Другие ребята в такие годы только в чурочки играют, а Вольга научился уже грамоте — писать и считать и книги читать. Как исполнилось ему шесть лет, пошёл он по земле гулять. От его шагов земля заколебалась. Услыхали звери и птицы его богатырскую поступь, испугались, попрятались. Туры-олени в горы убежали, соболя-куницы в норы залегли, мелкие звери в чащу забились, спрятались рыбы в глубокие места.
Стал Вольга Всеславьевич обучаться всяким хитростям.
Научился он соколом по небу летать, научился серым волком обёртываться, оленем по горам скакать.
Вот исполнилось Вольге пятнадцать лет. Стал он собирать себе товарищей. Набрал дружину в двадцать девять человек, — сам Вольга в дружине тридцатый. Всем молодцам по пятнадцати лет, все могучие богатыри. У них кони быстрые, стрелы меткие, мечи острые.
Собрал свою дружину Вольга и поехал с ней в чистое поле, в широкую степь. Не скрипят за ними возы с поклажей, не везут за ними ни постелей пуховых, ни одеял меховых, не бегут за ними слуги, стольники, поварники...
Для них периной — сухая земля, подушкой — седло черкасское, еды в степи, в лесах много — был бы стрел запас да кремень и огниво.
Вот раскинули молодцы в степи стан, развели костры, накормили коней. Посылает Вольга младших дружинников в дремучие леса:
— Берите вы сети шелковые, ставьте их в тёмном лесу по самой земле и ловите куниц, лисиц, чёрных соболей, будем дружине шубы запасать.
Разбрелись дружинники по лесам. Ждёт их Вольга день, ждёт другой, третий день к вечеру клонится. Тут приехали дружинники невеселы: о корни ноги сбили, о колючки платье оборвали, а вернулись в стан с пустыми руками. Не попалась им в сети ни одна зверушка.
Рассмеялся Вольга:
— Эх вы, охотнички! Возвращайтесь в лес, становитесь к сетям да смотрите, молодцы, в оба.
Ударился Вольга оземь, обернулся серым волком, побежал в леса. Выгнал он зверя из нор, дупел, из валежника, погнал в сети и лисиц, и куниц, и соболей. Он и мелким зверьком не побрезговал, наловил к ужину серых заюшек.
Воротились дружинники с богатой добычей.
Накормил-напоил дружину Вольга, да ещё и обул, одел. Носят дружинники дорогие шубы соболиные, на перемену у них есть и шубы барсовые. Не нахвалятся Вольгой, не налюбуются.
Вот время идёт да идёт, посылает Вольга средних дружинников:
— Наставьте вы силков в лесу на высоких дубах, наловите гусей, лебедей, серых уточек.
Рассыпались богатыри по лесу, наставили силков, думали с богатой добычей домой прийти, а не поймали даже серого воробья.
Вернулись они в стан невеселы, ниже плеч буйны головы повесили. От Вольги глаза прячут, отворачиваются. А Вольга над ними посмеивается:
— Что без добычи вернулись, охотнички? Ну ладно, будет вам чем попировать. Идите к силкам да смотрите зорко.
Ударился Вольга оземь, взлетел белым соколом, поднялся высоко под самое облако, грянул вниз на всякую птицу поднебесную. Бьёт он гусей, лебедей, серых уточек, только пух от них летит, словно снегом землю кроет. Кого сам не побил, того в силки загнал.
Воротилися богатыри в стан с богатой добычей. Развели костры, напекли дичины, запивают дичину ключевой водой, Вольгу похваливают.
Много ли, мало ли времени прошло, посылает снова Вольга своих дружинников:
— Стройте вы лодки дубовые, вейте невода шелковые, поплавки берите кленовые, выезжайте вы в синее море, ловите сёмгу, белугу, севрюжину.
Ловили дружинники десять дней, а не поймали и мелкого ёршика. Обернулся Вольга зубастой щукой, нырнул в море, выгнал рыбу из глубоких ям, загнал в невода шелковые. Привезли молодцы полные лодки и сёмги, и белуги, и усатых сомов.
Гуляют дружинники по чистому полю, ведут богатырские игры. стрелы мечут, на конях скачут, силой богатырской меряются...
Вдруг услышал Вольга, что турецкий царь Салтан Бекетович на Русь войной собирается.
Разгорелось его молодецкое сердце, созвал он дружинников и говорит:
— Полно вам бока пролёживать, полно силу нагуливать, пришла пора послужить родной земле, защитить Русь от Салтана Бекетовича. Кто из вас в турецкий стан проберётся, Салтановы помыслы узнает?
Молчат молодцы, друг за друга прячутся: старший — за среднего. средний — за младшего, а младший и рот закрыл.
Рассердился Вольга:
— Видно, надо мне самому идти!
Обернулся он туром — золотые рога. Первый раз скакнул — версту проскочил, второй раз скакнул — только его и видели.
Доскакал Вольга до турецкого царства, обернулся серым воробушком, сел на окно к царю Салтану и слушает. А Салтан по горнице похаживает, узорчатой плёткой пощёлкивает и говорит своей жене Азвяковне:
— Я задумал идти войной на Русь. Завоюю девять городов, сам сяду князем в Киеве, девять городов раздам девяти сыновьям, тебе подарю соболий шушун.
А царица Азвяковна невесело глядит:
— Ах, царь Салтан, нынче мне плохой сон виделся: будто бился в поле чёрный ворон с белым соколом. Белый сокол чёрного ворона закогтил, перья на ветер выпустил. Белый сокол—это русский богатырь Вольга Всеславьевич, чёрный ворон — ты, Салтан Бекетович. Не ходи ты на Русь. Не взять тебе девяти городов, не княжить в Киеве.
Рассердился царь Салтан, ударил царицу плёткою:
— Не боюсь я русских богатырей, буду я княжить в Киеве. Тут Вольга слетел вниз воробушком, обернулся горностаюшкой. У него тело узкое, зубы острые.
Побежал горностай по царскому двору, пробрался в глубокие подвалы царские. Там у луков тугих тетиву пооткусывал, у стрел древки перегрыз, сабли повыщербил, палицы дугой согнул.
Вылез горностаи из подвала, обернулся серым волком, побежал на царские конюшни — всех турецких коней загрыз, задушил.
Выбрался Вольга из царского двора, обернулся ясным соколом, полетел в чистое поле к своей дружине, разбудил богатырей:
— Эй, дружина моя храбрая, не время теперь спать, пора вставать! Собирайтесь в поход к Золотой Орде, к Салтану Бекетовичу!
Подошли они к Золотой Орде, а кругом Орды — стена каменная высокая. Ворота в стене железные, крюки-засовы медные, у ворот караулы бессонные — не перелететь, не перейти, ворот не выломать.
Запечалились богатыри, задумались: "Как одолеть стену высокую ворота железные?"
Молодой Вольга догадался: обернулся малой мошкой, всех молодцов обернул мурашками, и пролезли мурашки под ворота ми. А на той стороне стали воинами.
Ударили они на Салтанову силу, словно гром с небес. А у турецкого войска сабли затуплены, мечи повыщерблены. Тут турецкое войско на убег пошло.
Прошли русские богатыри по Золотой Орде, всю Салтанову силу кончили.
Сам Салтан Бёкетович в свой дворец убежал, железные двери закрыл, медные засовы задвинул.
Как ударил в дверь ногой Вольга, все запоры-болты вылетели. железные двери лопнули.
Зашёл в горницу Вольга, ухватил Салтана за руки:
— Не бывать тебе, Салтан, на Руси, не жечь, не палить русские города, не сидеть князем в Киеве.
Ударил его Вольга о каменный пол и расшиб Салтана до смерти.
— Не хвались. Орда, своей силой, не иди войной на Русь-матушку!
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
25.07.2011, 10:36
|
#71
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
МИКУЛА СЕЛЯНИНОВИЧ
Ранним утром, ранним солнышком собрался Вольга брать данных подати с городов торговых Гурчевца да Ореховца.
Села дружина на добрых коней, на каурых жеребчиков и в путь отправилась. Выехали молодцы в чистое поле, в широкое раздолье и услышали в поле пахаря. Пашет пахарь, посвистывает, лемехи по камешкам почиркивают. Будто пахарь где-то рядышком соху ведёт.
Едут молодцы к пахарю, едут день до вечера, а не могут до него доскакать. Слышно, как пахарь посвистывает, слышно, как сошка поскрипывает, как лемешки почиркивают, а самого пахаря и глазом не видать.
Едут молодцы другой день до вечера, так же всё пахарь посвистывает, сошенька поскрипывает, лемешки почиркивают, а пахаря нет как нет.
Третий день идёт к вечеру, тут только молодцы до пахаря доехали. Пашет пахарь, понукивает, на кобылку свою погукивает. Борозды кладёт как рвы глубокие, из земли дубы вывёртывает, камни-валуны в сторону отбрасывает. Только кудри у пахаря качаются, шёлком по плечам рассыпаются.
А кобылка у пахаря немудрая, а соха у него кленовая, гужи шелковые. Подивился на него Вольга, поклонился учтиво:
— Здравствуй, добрый человек, в поле трудничек!
— Здоров будь, Вольга Всеславьевич! Куда путь держишь?
— Еду в города Гурчевец да Ореховец — собирать с торговых людей дани-подати.
— Эх, Вольга Всеславьевич, в тех городах живут всё разбойники, дерут шкуру с бедного пахаря, собирают за проезд по дорогам пошлины. Я поехал туда соли купить, закупил соли три мешка, каждый мешок сто пудов, положил на кобылку серую и домой к себе направился. Окружили меня люди торговые, стали брать с меня подорожные денежки. Чем я больше даю, тем им больше хочется. Рассердился я, разгневался, заплатил им шелковою плёткою. Ну, который стоял, тот сидит, а который сидел, тот лежит.
Удивился Вольга, поклонился пахарю:
— Ай же ты, славный пахарь, могучий богатырь, поезжай ты со мной за товарища.
— Что ж, поеду, Вольга Всеславьевич, надо им наказ дать — других мужиков не обижать.
Снял пахарь с сохи гужи шелковые, распряг кобылку серую, сел на неё верхом и в путь отправился.
Проскакали молодцы полпути. Говорит пахарь Вольге Всеславьевичу:
— Ох, неладное дело мы сделали, в борозде соху оставили. Ты пошли молодцов-дружинников, чтобы сошку из борозды выдернули, землю бы с неё вытряхнули, положили бы соху под ракитовый куст.
Послал Вольга трёх дружинников.
Вертят сошку они и так и сяк, а не могут сошку от земли поднять.
Послал Вольга десять витязей. Вертят сошку они в двадцать рук, а не могут с места содрать.
Тут поехал Вольга со всей дружиной. Тридцать человек без еди ного облепили сошку со всех сторон, понатужились, по колена в землю ушли, а сошку и на волос не сдвинули.
Слез с кобылки тут пахарь сам, взялся за сошку одной рукой. из земли её выдернул, из лемешков землю вытряхнул. Лемехи травой вычистил.
Дело сделали и поехали богатыри дальше путём-дорогою.
Вот подъехали они под Гурчевец да Ореховец. А там люди торговые хитрые как увидели пахаря, подсекли брёвна дубовые на мосту через речку Ореховец.
Чуть взошла дружина на мост, подломились брёвна дубовые, стали молодцы в реке тонуть, стала гибнуть дружина храбрая, стали кони, люди на дно идти.
Рассердились Вольга с Микулой, разгневались, хлестнули своих добрых коней, в один скок реку перепрыгнули. Соскочили на тот бережок, да и начали злодеев чествовать.
Пахарь плетью бьёт, приговаривает:
— Эх вы, жадные люди торговые! Мужики города хлебом кормят, мёдом поят, а вы соли им жалеете!
Вольга палицей жалует за дружинников, за богатырских коней. Стали люди гурчевецкие каяться:
— Вы простите нас за злодейство, за хитрости. Берите с нас дани-подати, и пускай едут пахари за солью, никто с них гроша не потребует.
Взял Вольга с них дани-подати за двенадцать лет, и поехали богатыри домой.
Спрашивает пахаря Вольга Всеславьевич:
— Ты скажи мне, русский богатырь, как зовуг тебя, величают по отчеству?
— Поезжай ко мне, Вольга Всеславьевич, на мои крестьянский двор, так узнаешь, как меня люди чествуют.
Подъехали богатыри к полю. Вытащил пахарь сошеньку, распахал широкое полюшко, засеял золотым зерном...Ещё заря горит, а у пахаря поле колосом шумит. Тёмная ночь идёт — пахарь хлеб жнёт. Утром вымолотил, к полудню вывеял, к обеду муки намолол, пироги завёл. К вечеру созвал народ на почестей пир.
Стали люди пироги есть, брагу пить да пахаря похваливать:
Ай спасибо тебе, Микула Селянинович!
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
31.07.2011, 09:54
|
#72
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
СВЯТОГОР-БОГАТЫРЬ
Высоки на Руси Святые горы, глубоки их ущелья, страшны пропасти; Не растут там ни берёзка, ни дуб, ни сосна, ни зелёная трава. Там и волк не пробежит, орёл не пролетит, — муравью и тому поживиться на голых скалах нечем.
Только богатырь Святогор разъезжает между утёсов на своём могучем коне. Через пропасти конь перескакивает, через ущелья перепрыгивает, с горы на гору переступает.
Ездит старый по Святым горам.
Тут колеблется мать сыра земля,
Осыпаются камни в пропасти,
Выливаются быстры реченьки.
Ростом богатырь Святогор выше тёмного леса, головой облака подпирает, скачет по горам — горы под ним шатаются, в реку заедет — вся вода из реки выплеснется. Ездит он сутки, другие, третьи , — остановится, раскинет шатёр — ляжет, выспится, и снова по горам его конь бредёт.
Скучно Святогору-богатырю, тоскливо старому: в горах не с кем слова перемолвить, не с кем силой помериться.
Поехать бы ему на Русь, погулять бы с другими богатырями, побиться с врагами, растрясти бы силу, да вот беда: не держит его земля, только каменные утёсы святогорские под его тяжестью не рушатся, не падают, только их хребты не трещат под копытами его коня богатырского.
Тяжко Святогору от своей силы, носит он ее как трудное бремя. Рад бы половину силы отдать, да некому. Рад бы самый тяжкий труд справить, да труда по плечу не находится. За что рукой ни возьмётся — всё в крошки рассыплется, в блин расплющится.
Стал бы он леса корчевать, да для него леса — что луговая трава Стал бы он горы ворочать, да это никому не надобно...
Так и ездит он один по Святым горам, голову от тоски ниже гнёт...
— Эх, найти бы мне земную тягу, я бы в небо кольцо вбил, привязал к кольцу цепь железную; притянул бы небо к земле, повернул бы землю краем вверх, небо с землёй смешал — поистратил бы немного силушки!
Да где её — тягу — найти!
Едет раз Святогор по долине между утёсов, и вдруг-впереди живой человек идёт!
Идёт невзрачный мужичок, лаптями притоптывает, на плече несёт перемётную суму.
Обрадовался Святогор: будет с кем словом перемолвиться, — стал мужичка догонять.
Тот идёт себе, не спешит, а Святогоров конь во всю силу скачет, да догнать мужика не может. Идёт мужичок, не торопится, сумочку с плеча на плечо перебрасывает. Скачет Святогор во всю прыть-всё прохожий впереди! Едет шагом — всё не догнать!
Закричал ему Святогор:
— Эй, прохожий молодец, подожди меня! Остановился мужичок, сложил свою сумочку наземь. Подскакал Святогор, поздоровался и спрашивает:
— Что это у тебя за ноша в этой сумочке?
— А ты возьми мою сумочку, перекинь через плечо да и пробеги с ней но полю.
Рассмеялся Святогор так, что горы затряслись; хотел сумочку плёткой поддеть, а сумочка не сдвинулась, стал копьём толкать — не шелохнётся, пробовал пальцем поднять-не поднимается...
Слез Святогор с коня, взял правой рукой сумочку — на волос не сдвинул. Ухватил богатырь сумочку двумя руками, рванул изо всей силы — только до колен поднял. Глядь — а сам по колено в землю ушёл, по лицу не пот, а кровь течёт, сердце замерло...
Бросил Святогор сумочку, на землю упал,— по горам-долам гул пошёл.
Еле отдышался богатырь
— Ты скажи мне, что у тебя в сумочке положено? Скажи, научи, я о таком чуде не слыхал. Сила у меня непомерная, а я такой песчинки поднять не могу!
— Почему не сказать — скажу: в моей маленькой сумочке вся тяга земная лежит.
Опустил Спятогор голову:
— Вот что значит тяга земная. А кто ты сам и как зовут тебя, прохожий человек?
— Пахарь я, Микула Селянинович
— Вижу я, добрый человек, любит тебя мать сыра земля! Может, ты мне про судьбу мою расскажешь? Тяжко мне одному по горам скакать, не могу я больше так на свете жить.
— Поезжай, богатырь, до Северных гор. У тех гор стоит железная кузница. В той кузнице кузнец всем судьбу куёт, у него и про свою судьбу узнаешь.
Вскинул Микула Селянинович сумочку на плечо и зашагал прочь. А Святогор на коня вскочил и поскакал к Северным горам. Ехал-ехал Святогор три дня, три ночи, трое суток спать не ложился — доехал до Северных гор. Тут утёсы ещё голей, пропасти ещё черней, реки глубокие бурливее...
Под самым облаком, на голой скале увидал Святогор железную кузницу. В кузнице яркий огонь горит, из кузницы чёрный дым валит, звон-стук по всей округе идёт.
Зашёл Святогор в кузницу и видит: стоит у наковальни седой старичок, одной рукой мехи раздувает, другой — молотом по наковальне бьёт, а на наковальне-то не видно ничего.
— Кузнец, кузнец, что ты, батюшка, куёшь?
— Подойди поближе, наклонись пониже! Нагнулся Святогор, поглядел и удивился: куёт кузнец два тонких волоса.
— Что это у тебя, кузнец?
— Вот два волоса окую, волос с волосом совью — два человека и женятся.
— А на ком мне жениться судьба велит?
— Твоя невеста на краю гор в ветхой избушке живёт.
Поехал Святогор на край гор, нашёл ветхую избушку. Вошёл в неё богатырь, положил на стол подарок-сумку с золотом. Огляделся Святогор и видит: лежит недвижно на лавке девушка, вся корой и струпьями покрыта, глаз не открывает.
Жаль её стало Святогору. Что так лежит и мучается? И смерть не идёт, и жизни нету.
Выхватил Святогор свой острый меч, хотел ударить девушку, да рука не поднялась. Упал меч на дубовый пол.
Святогор выскочил из избушки, на коня сел и поскакал к Святым горам.
А девушка тем временем глаза открыла и видит: лежит на полу богатырский меч, на столе — мешок золота, а с неё вся кора свалилась, и тело у неё чистое, и силы у неё прибыли.
Встала она, прошлась по горенке, вышла за порог, нагнулась над озерком и ахнула: смотрит на неё из озера девица-красавица — и статна, и бела, и румяна, и очи ясные, и косы русые!
Взяла она золото, что на столе лежало, построила корабли, нагрузила товарами и пустилась по синему морю торговать, счастье искать.
Куда бы ни приехала, — весь народ бежит товары покупать, на красавицу любоваться. Слава о ней по всей Руси идёт.
Вот доехала она до Святых гор, слух о ней и до Святогора дошёл. Захотелось ему тоже на красавицу поглядеть. Взглянул он на неё, и полюбилась ему девушка.
— Вот это невеста по мне, за эту я посватаюсь! Полюбился и Святогор девушке.
Поженились они, и стала жена Святогору про свою прежнюю жизнь рассказывать, как она тридцать лет лежала, корой покрытая, как вылечилась, как деньги на столе нашла.
Удивился Святогор, да ничего жене не сказал.
Бросила девушка торговать, по морям плавать, стала жить со Святогором на Святых горах.
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
02.08.2011, 16:24
|
#73
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
АЛЕША ПОПОВИЧ И ТУГАРИН ЗМЕЕВИЧ
В славном городе Ростове у ростовского попа соборного был один-единственный сын. Звали его Алёша, прозывали по отцу Поповичем.
Алёша Попович грамоте не учился, за книги не садился, а учился с малых лет копьём владеть, из лука стрелять, богатырских коней укрощать. Силон Алёша не большой богатырь, зато дерзостью да хитростью взял. Вот подрос Алёша Попович до шестнадцати лет, и скучно ему стало в отцовском доме.
Стал он просить отца отпустить его в чистое поле, в широкое раздолье, по Руси привольной поездить, до синего моря добраться, в лесах поохотиться. Отпустил его отец, дал ему коня богатырского, саблю, копьё острое да лук со стрелами. Стал Алёша коня седлать, стал приговаривать:
— Служи мне верно, богатырский конь. Не оставь меня ни мёртвым, ни раненым серым волкам на растерзание, чёрным воронам на расклевание, врагам на поругание! Где б мы ни были, домой привези!
Обрядил он своего коня по-княжески. Седло черкасское, подпруга шелковая, узда золочёная.
Позвал Алёша с собой любимого друга Екима Ивановича и поутру в субботу из дому выехал искать себе богатырской славы.
Вот едут верные друзья плечо в плечо, стремя в стремя, по сторонам поглядывают. Никого в степи не видно-ни богатыря, с кем бы силой помериться, ни зверя, чтоб поохотиться. Раскинулась под солнцем русская степь без конца, без края, и шороха в ней не слыхать, в небе птицы не видать. Вдруг видит Алёша — лежит на кургане камень, а на камне что-то написано. Говорит Алёша Екиму Ивановичу;
— Ну-ка, Екимушка, прочитай, что на камне написано. Ты хорошо грамотный, а я грамоте не обучен и читать не могу.
Соскочил Еким с коня, стал на камне надпись разбирать
— Вот, Алёшенька, что на камне написано: правая дорога ведёт к Чернигову, левая дорога в Киев, к князю Владимиру, а прямо дорога — к синему морю, к тихим заводям.
— Куда же нам, Еким, путь держать?
— К синему морю ехать далеко, к Чернигову ехать незачем: там калачницы хорошие. Съешь один калач — другой захочется, съешь другой — на перину завалишься, не сыскать нам там богатырской славы. А поедем мы к князю Владимиру, может, он нас в свою дружину возьмёт.
— Ну, так завернём, Еким, на левый путь.
Завернули молодцы коней и поехали по дороге к Киеву.
Доехали они до берега Сафат-реки, поставили белый шатёр. Алёша с коня соскочил, в шатёр вошёл, лёг на зелёную траву и заснул крепким сном. А Еким коней расседлал, напоил, прогулял, стреножил и в луга пустил, только тогда отдыхать пошёл.
Утром-светом проснулся Алёша, росой умылся, белым полотенцем вытерся, стал кудри расчёсывать.
А Еким вскочил, за конями сходил, попоил их, овсом покормил заседлал и своего и Алёшиного.
Снова молодцы в путь пустились.
Едут-едут, вдруг видят — среди степи идёт старичок. Нищий странник — калика перехожая. На нём лапти из семи шелков сплетённые, на нём шуба соболиная, шапка греческая, а в руках дубинка дорожная.
Увидал он молодцов, загородил им путь:
— Ой вы, молодцы удалые, вы не ездите за Сафат-реку. Стал там станам злой враг Тугарин, Змея сы.н. Вышиной он как высокий дуб, меж плечами косая сажень, между глаз можно стрелу положить. У него крылатый конь — как лютый зверь: из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит. Не езжайте туда, молодцы!
Екимушка на Алёшу поглядывает, а Алёша распалился, разгневался:
— Чтобы я да всякой нечисти дорогу уступил! Не могу я его взять силой, возьму хитростью. Братец мой, дорожный странничек, дай ты мне на время твоё платье, возьми мои богатырские доспехи, помоги мне с Тугарином справиться.
— Ладно, бери, да смотри, чтобы беды не было: он тебя в один глоток проглотить может.
— Ничего, как-нибудь справимся!
Надел Алёша цветное платье и пошёл пешком к Сафат-реке. Идёт на дубинку опирается, прихрамывает...
Увидел его Тугарин Змеевич, закричал так, что дрогнула земля, согнулись высокие дубы, воды из реки выплеснулись, Алёша еле жив стоит, ноги у него подкашиваются.
— Гей, — кричит Тугарин, — гей, странничек, не видал ли ты Алёшу Поповича? Мне бы хотелось его найти, да копьём поколоть, да огнём пожечь.
А Алёша шляпу греческую на лицо натянул, закряхтел, застонал и отвечает стариковским голосом:
— Ох-ох-ох, не гневись на меня, Тугарин Змеевич! Я от старости оглох, ничего не слышу, что ты мне приказываешь. Подъезжай ко мне поближе, к убогому.
Подъехал Тугарин к Алёше, наклонился с седла, хотел ему в ухо гаркнуть, а Алеша ловок, увёртлив был, — как хватит его дубинкой между глаз, — так Тугарин без памяти на землю пал.
Снял с него Алёша дорогое платье, самоцветами расшитое, не дешевое платье, ценой в сто тысяч, на себя надел. Самого Тугарина к седлу приторочил и поехал обратно к своим друзьям.
А так Еким Иванович сам не свой, рвётся Алёше помочь, да нельзя в богатырское дело вмешиваться, Алёшиной славе мешать.
Вдруг видит Еким — скачет конь что лютый зверь, на нём в дорогом платье Тугарин сидит.
Разгневался Еким, бросил наотмашь свою палицу в тридцать пудов прямо в грудь Алёше Поповичу. Свалился Алёша замертво.
А Еким кинжал вытащил, бросился к упавшему, хочет добить Тугарина... И вдруг видит — перед ним Алёша лежит...
Грянулся наземь Еким Иванович, горько расплакался:
— Убил я, убил своего брата названого, дорогого Алёшу Поповича!
Стали они с каликой Алёшу трясти, качать, влили ему в рот питья заморского, растирали травами лечебными. Открыл глаза Алёша, встал на ноги, на ногах стоит-шатается.
Еким Иванович от радости сам не свой;
Снял он с Алёши платье Тугарина, одел его в богатырские доспехи, отдал калике его добро. Посадил Алёшу на коня, сам рядом пошёл: Алёшу поддерживает.
Только у самого Киева Алёша в силу вошёл.
Подъехали они к Киеву в воскресенье, к обеденной поре. Заехали на княжеский двор, соскочили с коней, привязали их к дубовым столбам и вошли в горницу.
Князь Владимир их ласково встречает.
— Здравствуйте, гости милые, вы откуда ко мне приехали? Как зовут вас по имени, величают по отчеству?
— Я из города Ростова, сын соборного попа Леонтия. А зовут меня Алёшей Поповичем. Ехали мы чистой степью, повстречали Тугарина Змеевича, он теперь у меня в тороках висит.
Обрадовался Владимир-князь:
— Ну и богатырь ты, Алёшенька! Куда хочешь за стол садись: хочешь-рядом со мной, хочешь-против меня, хочешь-рядом с княгинею.
Алёша Попович не раздумывал, сел он рядом с княгинею. А Еким Иванович у печки стал.
Крикнул князь Владимир прислужников:
— Развяжите Тугарина Змеевича, принесите сюда в горницу! Только Алёша взялся за хлеб, за соль — растворились двери гостиницы, внесли двенадцать конюхов на золотой доске Тугарина, посадили рядом с князем Владимиром.
Прибежали стольники, принесли жареных гусей, лебедей, принесли ковши мёду сладкого.
А Тугарин неучтиво себя ведёт, невежливо. Ухватил лебёдушку и с костями съел, по ковриге целой за щеку запихивает. Сгрёб пироги сдобные да в рот побросал, за один дух десять ковшей мёду в глотку льет.
Не успели гости кусочка взять, а уже на столе только косточки.
Нахмурился Алёша Попович и говорит:
— У моего батюшки попа Леонтия была собака старая и жадная. Ухватила она большую кость да и подавилась. Я её за хвост схватил, под гору метнул — то же будет от меня Тугарину.
Потемнел Тугарин, как осенняя ночь, выхватил острый кинжал и метнул его в Алёшу Поповича.
Тут бы Алёше и конец пришёл, да вскочил Еким Иванович, на лету кинжал перехватил.
— Братец мой, Алёша Попович, сам изволишь в него нож бросать или мне позволишь?
— И сам не брошу, и тебе не позволю: неучтиво у князя в горнице ссору вести. А переведаюсь я с ним завтра в чистом поле, и не быть Тугарину живому завтра к вечеру.
Зашумели гости, заспорили, стали заклад держать, всё за Тугарина ставят - и корабли, и товары, и деньги.
За Алёшу ставят только княгиня Апраксия да Еким Иванович.
Встал Алёша из-за стола, поехал с Екимом в свой шатёр на Сафат-реке. Всю ночь Алёша не спит, на небо смотрит, подзывает тучу грозовую, чтоб смочила дождём Тугариновы крылья. Утром-светом прилетел Тугарин, над шатром вьётся, хочет сверху ударить. Да не зря Алёша не спал: налетела туча громовая, грозовая, пролилась дождём, смочила Тугаринову коню могучие крылья. Грянулся конь наземь, по земле поскакал.
Алёша крепко в седле сидит, острой сабелькой помахивает.
Заревел Тугарин так, что лист с деревьев посыпался:
— Тут тебе, Алёшка, конец: захочу — огнём спалю, захочу — конём потопчу, захочу — копьём заколю!
Подъехал к нему Алёша поближе и говорит:
— Что же ты, Тугарин, обманываешь?! Бились мы с тобой об заклад, что один на один силой померяемся, а теперь за тобой стоит сила несметная!
Оглянулся Тугарин назад, хотел посмотреть, какая сила за ним стоит, а Алёше только того и надобно. Взмахнул острой саблей и отсек ему голову!
Покатилась голова на землю, как пивной котёл, загудела земля-матушка! Соскочил Алёша, хотел взять голову, да не мог от земли на вершок поднять. Крикнул Алёша Попович зычным голосом:
— Эй вы, верные товарищи, помогите голову Тугарина с земли поднять!
Подъехал Еким Иванович с товарищами, помог Алёше Поповичу голову Тугарина на богатырского коня взвалить.
Как приехали они к Киеву, заехали на княжеский двор, бросили среди двора чудище.
Вышел князь Владимир с княгинею, приглашал Алешу за княжеский стол, говорил Алеше ласковые слова:
— Живи ты, Алёша, в Киеве, послужи мне, князю Владимиру. Я тебя, Алёша, пожалую.
Остался Алёша в Киеве дружинником;
Так про молодого Алёшу старину поют, чтобы добрые люди слушали:
Наш Алёша роду поповского,
Он и храбр и умен, да нравом сварлив.
Он не так силён, как напуском смел.
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
06.08.2011, 16:11
|
#74
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
ПРО ДОБРЫНЮ НИКИТИЧА И ЗМЕЯ ГОРЫНЫЧА
Жила-была под Киевом вдова Мамелфа Тимофеевна. Был у неё любимый сын — богатырь Добрынюшка. По всему Киеву о Добрыне слава шла: он и статен, и высок, и грамоте обучен, и в бою смел, и на пиру весел. Он и песню сложит, и на гуслях сыграет, и умное слово скажет. Да и нрав Добрыни спокойный, ласковый. Никого он не заругает, никого зря не обидит. Недаром прозвали его "тихий Добрынюшка".
Вот раз в жаркий летний день захотелось Добрыне в речке искупаться. Пошёл он к матери Мамелфе Тимофеевне:
— Отпусти меня, матушка, съездить к Пучай-реке, в студёной воде искупаться,— истомила меня жара летняя.
Разохалась Мамелфа Тимофеевна, стала Добрыню отговаривать:
— Милый сын мой Добрынюшка, ты не езди к Пучай-реке. Пучай-река свирепая, сердитая. Из первой струйки огонь сечёт, из второй струйки искры сыплются, из третьей струйки дым столбом валит.
— Хорошо, матушка, отпусти хоть по берегу поездить, свежим воздухом подышать.
Отпустила Добрыню Мамелфа Тимофеевна.
Надел Добрыня платье дорожное, покрылся высокой шляпой греческой, взял с собой копьё да лук со стрелами, саблю острую да плёточку.
Сел на доброго коня, позвал с собой молодого слугу да в путь и отправился. Едет Добрыня час-другой; жарко палит солнце летнее, припекает Добрыне голову. Забыл Добрыня, что ему матушка наказывала, повернул коня к Пучай-реке.
От Пучай-реки прохладой несёт.
Соскочил Добрыня с коня, бросил поводья молодому слуге:
— Ты постой здесь, покарауль коня.
Снял он с головы шляпу греческую, снял одежду дорожную, всё оружие на коня сложил и в реку бросился.
Плывёт Добрыня по Пучай-реке, удивляется:
— Что мне матушка про Пучай-реку рассказывала? Пучай-река не свирепая, Пучай-река тихая, словно лужица дождевая.
Не успел Добрыня сказать — вдруг потемнело небо, а тучи на небе нет, и дождя-то нет, а гром гремит, и грозы-то нет, а огонь блестит...
Поднял голову Добрыня и видит, что летит к нему Змей Горыныч, страшный змей о трёх головах, о семи когтях, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит, медные когти на лапах блестят.
Увидал Змей Добрыню, громом загремел:
— Эх, старые люди пророчили, что убьёт меня Добрыня Никитич, а Добрыня сам в мои лапы пришёл. Захочу теперь-живым сожру, захочу-в своё логово унесу, в плен возьму. Немало у меня в плену русских людей, не хватало только Добрыни.
А Добрыня говорит тихим голосом:
— Ах ты, змея проклятая, ты сначала возьми Добрынюшку, потом и хвастайся, а пока Добрыня не в твоих руках.
Хорошо Добрыня плавать умел; он нырнул на дно, поплыл под водой, вынырнул у крутого берега, выскочил на берег да к коню своему бросился. А коня и след простыл: испугался молодой слуга рыка змеиного, вскочил на коня да и был таков. И увёз всё оружье Добрынине.
Нечем Добрыне со Змеем Горынычем биться.
А Змей опять к Добрыне летит, сыплет искрами горючими, жжёт Добрыне тело белое.
Дрогнуло сердце богатырское.
Поглядел Добрыня на берег, — нечего ему в руки взять: ни дубинки нет, ни камешка, только жёлтый песок на крутом берегу, да валяется его шляпа греческая.
Ухватил Добрыня шляпу греческую, насыпал в неё песку жёлтого ни много ни мало — пять пудов да как ударит шляпой Змея Горыныча — и отшиб ему голову.
Повалил он Змея с размаху на землю, придавил ему грудь коленками, хотел отбить ещё две головы...
Как взмолился тут Змей Горыныч:
— Ох, Добрынюшка, ох, богатырь, не убивай меня, пусти по свету летать, буду я всегда тебя слушаться! Дам тебе я великий обет: не летать мне к вам на широкую Русь, не брать в плен русских людей. Только ты меня помилуй, Добрынюшка, и не трогай моих змеёнышей.
Поддался Добрыня на лукавую речь, поверил Змею Горынычу, отпустил его, проклятого.
Только поднялся Змей под облака, сразу повернул к Киеву, полетел к саду князя Владимира. А в ту пору в саду гуляла молодая Забава Путятишна, князя Владимира племянница.
Увидал Змей княжну, обрадовался, кинулся на неё из-под облака, ухватил в свои медные когти и унёс на горы Сорочинские.
В это время Добрыня слугу нашёл, стал надевать платье дорожное, — вдруг потемнело небо, гром загремел. Поднял голову Добрыня и видит: летит Змей Горыныч из Киева, несёт в когтях Ззбаву Путятишну!
Тут Добрыня запечалился — запечалился, закручинился, домой приехал нерадостен, на лавку сел, слова не сказал. Стала его мать расспрашивать:
— Ты чего, Добрынюшка, невесел сидишь? Ты об чём, мой свет. печалишься?
— Ни об чём не кручинюсь, ни об чём я не печалюсь, а дома мне сидеть невесело. Поеду я в Киев к князю Владимиру, у него сегодня весёлый пир.
— Не езжай, Добрынюшка, к князю, недоброе чует моё сердце. Мы и дома пир заведём.
Не послушался Добрыня матушки и поехал в Киев к князю Владимиру.
Приехал Добрыня в Киев, прошёл в княжескую горницу. На пиру столы от кушаний ломятся, стоят бочки мёда сладкого, а гости не едят, не льют, опустив головы сидят.
Ходит князь по горнице, гостей не потчует. Княгиня фатой закрылась, на гостей не глядит.
Вот Владимир-князь и говорит:
— Эх, гости мои любимые, невесёлый у нас пир идёт! И княгине горько, и мне нерадостно. Унёс проклятый Змей Горыныч любимую нашу племянницу, молодую Забаву Путятишну. Кто из вас съездит на гору Сорочинскую, отыщет княжну, освободит её?
Куда там! Прячутся гости друг за дружку: большие — за средних, средние — за меньших, а меньшие и рот закрыли.
Вдруг выходит из-за стола молодой богатырь Алёша Попович.
— Вот что, князь Красное Солнышко, был я вчера в чистом поле, видел у Пучай-реки Добрынюшку. Он со Змеем Горынычем побратался, назвал его братом меньшим Ты пошли к Змею Добрынюшку. Он тебе любимую племянницу без бою у названого братца выпросит.
Рассердился Владимир-князь:
— Коли так, садись, Добрыня, на коня, поезжай на гору Сорочинскую, добывай мне любимую племянницу. А не добудешь Забавы Путятишны, — прикажу тебе голову срубить!
Опустил Добрыня буйну голову, ни словечка не ответил, встал из-за стола, сел на коня и домой поехал.
Вышла ему навстречу матушка, видит — на Добрыне лица нет.
— Что с тобой, Добрынюшка, что с тобой, сынок, что на пиру случилось? Обидели тебя, или чарой обнесли, или на худое место посадили?
— Не обидели меня и чарой не обнесли, и место мне было по чину, по званию.
— А чего же ты, Добрыня, голову повесил?
— Велел мне Владимир-князь сослужить службу великую: съездить на гору Сорочинскую, отыскать и добыть Забаву Путятишну. А Забаву Путятишну Змей Горыныч унёс.
Ужаснулась Мамелфа Тимофеевна, да не стала плакать и печалиться, а стала над делом раздумывать.
— Ложись-ка, Добрынюшка, спать поскорей, набирайся силушки. Утро вечера мудреней, завтра будем совет держать.
Лёг Добрыня спать. Спит, храпит, что поток шумит. А Мамелфа Тимофеевна спать не ложится, на лавку садится и плетёт всю ночь из семи шелков плёточку-семихвосточку.
Утром-светом разбудила мать Добрыню Никитича:
— Вставай, сынок, одевайся, обряжайся, иди в старую конюшню. В третьем стойле дверь не открывается, не под силу нам была дверь дубовая. Понатужься, Добрынюшка, отвори дверь, там увидишь дедова коня Бурушку. Стоит Бурка в стойле пятнадцать лет не обихоженный. Ты его почисти, накорми, напои, к крыльцу приведи.
Пошёл Добрыня в конюшню, сорвал дверь с петель, вывел Бурушку на белый свет, почистил, выкупал, привёл ко крыльцу. Стал Бурушку засёдлывать. Положил на него потничек, сверху потничка — войлочек, потом седло черкасское, ценными щелками вышитое, золотом изукрашенное, подтянул двенадцать подпруг, зауздал золотой уздой. Вышла Мамелфа Тимофеевна, подала ему плётку-семихвостку:
Как приедешь, Добрыня, на гору Сорочинскую, Змея Горыныча дома не случится. Ты конём налети на логово и начни топтать змеёнышей. Будут змеёныши Бурке ноги обвивать, а ты Бурку плёткой меж ушей хлещи. Станет Бурка подскакивать, с ног змеёнышей отряхивать и всех притопчет до единого.
Отломилась веточка от яблони, откатилось яблоко от яблоньки, уезжал сын от родимой матушки на трудный, на кровавый бой.
День уходит за днём, будто дождь дождит, а неделя за неделей как река бежит. Едет Добрыня при красном солнышке, едет Добрыня при светлом месяце, выехал на гору Сорочинскую.
А на горе у змеиного логова кишмя-кишат змеёныши. Стали они Бурушке ноги обвивать, стали копыта подтачивать. Бурушка скакать не может, на колени падает.
Вспомнил тут Добрыня наказ матери, выхватил плётку семи шелков, стал Бурушку меж ушами бить, приговаривать:
— Скачи, Бурушка, подскакивай, прочь от ног змеёнышей отряхивай.
От плётки у Бурушки силы прибыло, стал он высоко скакать, за версту камешки откидывать, стал прочь от ног змеёнышей отряхивать. Он их копытом бьёт и зубами рвёт и притоптал всех до единого.
Сошёл Добрыня с коня, взял в правую руку саблю острую, в левую — богатырскую палицу и пошел к змеиным пещерам.
Только шаг ступил — потемнело небо, гром загремел,— летит Змей Горыныч, в когтях мёртвое тело держит. Из пасти огонь сечёт, из ушей дым валит, медные когти как жар горят...
Увидал Змей Добрынюшку, бросил мёртвое тело наземь, зарычал громким голосом;
— Ты зачем, Добрыня, наш обет сломал, потоптал моих детёнышей?
— Ах ты, змея проклятая! Разве я слово наше нарушил, обет сломал? Ты зачем летал, Змей, к Киеву, ты зачем унёс Забаву Путятишну?! Отдавай мне княжну без боя, так я тебя прощу.
— Не отдам я Забаву Путятишну, я её сожру, и тебя сожру, и всех русских людей в полон возьму!
Рассердился Добрыня и на Змея бросился.
И пошёл тут жестокий бои.
Горы Сорочинские посыпались, дубы с корнями вывернулись, трава на аршин в землю ушла...
Бьются они три дня и три ночи; стал Змей Добрыню одолевать, стал подкидывать, стал подбрасывать... Вспомнил тут Добрыня про плёточку, выхватил её и давай Змея между ушей стегать. Змей Горыныч на колени упал, а Добрыня его левой рукой к земле прижал, а правой рукой плёткой охаживает. Бил, бил его плёткой шелковой, укротил как скотину и отрубил все головы.
Хлынула из Змея чёрная кровь, разлилась к востоку и к западу, залила Добрыню до пояса.
Трое суток стоит Добрыня в чёрной крови, стынут его ноги, холод до сердца добирается. Не хочет русская земля змеиную кровь принимать.
Видит Добрыня, что ему конец пришёл, вынул плёточку семи шелков, стал землю хлестать, приговаривать:
— Расступись ты, мать сыра земля, и пожри кровь змеиную. Расступилась сырая земля и пожрала кровь змеиную. Отдохнул Добрыня Никитич, вымылся, пообчистил доспехи богатырские и пошёл к змеиным пещерам. Все пещеры медными дверями затворены, железными засовами заперты, золотыми замками увешаны.
Разбил Добрыня медные двери, сорвал замки и засовы, зашёл в первую пещеру. А там видит людей несметное число с сорока земель, с сорока стран, в два дня не сосчитать. Говорит им Добрынюшка:
— Эй же вы, люди иноземные и воины чужестранные! Выходите на вольный свет, разъезжайтесь по своим местам да вспоминайте русского богатыря. Без него вам бы век сидеть в змеином плену.
Стали выходить они на волю, до земли Добрыне кланяться:
— Век мы тебя помнить будем, русский богатырь!
А Добрыня дальше идёт, пещеру за пещерой открывает, пленных людей освобождает. Выходят на свет и старики и молодушки, детки малые и бабки старые, русские люди и из чужих стран, а Забавы Путятишны нет как нет.
Так прошёл Добрыня одиннадцать пещер, а в двенадцатой нашёл Забаву Путятишну: висит княжна на сырой стене, за руки золотыми цепями прикована. Оторвал цепи Добрынюшка, снял княжну со стены, взял на руки, на вольный свет из пещеры вынес.
А она на ногах стоит-шатается, от света глаза закрывает, на Добрыню не смотрит. Уложил её Добрыня на зелёную траву, накормил, напоил, плащом прикрыл, сам отдохнуть прилёг.
Вот скатилось солнце к вечеру, проснулся Добрыня, оседлал Бурушку и разбудил княжну. Сел Добрыня на коня, посадил Забаву впереди себя и в путь тронулся. А кругом народу и счету нет, все Добрыне в пояс кланяются, за спасение благодарят, в свои земли спешат.
Выехал Добрыня в жёлтую степь, пришпорил коня и повёз Забаву Путятишну к Киеву.
И.В. Карнаухова "Русские Богатыри (былины)"
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
18.08.2011, 17:16
|
#75
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
КАК ИЛЬЯ ИЗ МУРОМА БОГАТЫРЕМ СТАЛ
В старину стародавнюю жил под городом Муромом, в селе Карачарове, крестьянки Иван Тимофеевич со своей женой Ефросиньей Яковлевной.
Был у них один сын Илья.
Любили его отец с матерью, да только плакали, на него поглядывая: тридцать лет Илья на печи лежит, ни рукой, ни ногой не шевелит. И ростом богатырь Илья, и умом светел, и глазом зорок, а ноги его не носят, словно брёвна лежат, не шевелятся. Слышит Илья, на печи лежачи, как мать плачет, отец вздыхает, русские люди жалуются: нападают на Русь враги, поля вытаптывают, людей губят, детей сиротят. По путям-дорогам разбойники рыщут, не дают они людям ни проходу, ни проезду. Налетает на Русь Змей Горыныч, в своё логово девушек утаскивает.
Горько Илья, обо всём этом слыша, на судьбу свою жалуется:
— Эх вы, ноги мои нехожалые, эх вы, руки мои недержалые! Был бы я здоров, не давал бы родную Русь в обиду врагам да разбойникам!
Так и шли дни, катились месяцы...
Вот раз отец с матерью пошли в лес пни корчевать, корни выдирать, готовить поле под пахоту. А Илья один на печи лежит, в окошко поглядывает.
Вдруг видит — подходят к его избе три нищих странника. Постояли они у ворот, постучали железным кольцом и говорят:
— Встань, Илья, отвори калиточку.
— Злые шутки .вы, странники, шутите: тридцать лет я на печи сиднем сижу, встать не могу.
— А ты приподнимись, Илюшенька.
Рванулся Илья — и спрыгнул с печи, стоит на полу и сам своему счастью не верит.
— Ну-ка, пройдись, Илья.
Шагнул Илья раз, шагнул другой — крепко его ноги держат, легко его ноги несут.
Обрадовался Илья, от радости слова сказать не может. А калики перехожие ему говорят:
— Принеси-ка, Илюша, студёной воды. Принёс Илья студёной воды ведро. Налил странник воды в ковшичек.
— Попей, Илья. В этом ковше вода всех рек, всех озёр Руси-матушки.
Выпил Илья и почуял в себе силу богатырскую. А калики его спрашивают:
— Много ли чуешь в себе силушки?
— Много, странники. Кабы мне лопату, всю бы землю вспахал.
— Выпей, Илья, остаточек. В том остаточке всей земли роса, с зелёных лугов, с высоких лесов, с хлебородных полей. Пей. Выпил Илья и остаточек.
— А теперь много в тебе силушки?
— Ох, калики перехожие, столько во мне силы, что, кабы было в небесах, кольцо, ухватился бы я за него и всю землю перевернул.
— Слишком много в тебе силушки, надо поубавить, а то земля носить тебя не станет. Принеси-ка ещё воды.
Пошёл Илья по воду, а его и впрямь земля не несёт: нога в земле, что в болоте, вязнет, за дубок ухватился — дуб с корнем вон, цепь от колодца, словно ниточка, на куски разорвалась.
Уж Илья ступает тихохонько, а под ним половицы ломаются. Уж Илья говорит шёпотом, а двери с петель срываются. Принёс Илья воды, налили странники ещё ковшичек.
— Пей, Илья!
Выпил Илья воду колодезную.
— Сколько теперь в тебе силушки?
— Во мне силушки половинушка.
— Ну и будет с тебя, молодец. Будешь ты, Илья, велик богатырь, бейся-ратайся с врагами земли родной, с разбойниками да с чудищами. Защищай вдов, сирот, малых деточек. Никогда только, Илья, со Святогором не спорь, через силу носит его земля. Ты не ссорься с Микулой Селяниновичем, его любит мать сыра земля. Не ходи ещё на Вольгу Всеславьевича, он не силой возьмёт, так хитростью-мудростью. А теперь прощай, Илья.
Поклонился Илья каликам перехожим, и ушли они за околицу.
А Илья взял топор и пошёл на пожню к отцу с матерью. Видит — малое местечко от пенья-коренья расчищено, а отец с матерью, от тяжёлой работы умаявшись, опят крепким сном: люди старые, а работа тяжёлая.
Стал Илья лес расчищать — только щепки полетели. Старые дубы с одного взмаха валит, молодые с корнем из земли рвёт.
За три часа столько поля расчистил, сколько вся деревня за три дня не осилит. Развалил он поле великое, спустил деревья в глубокую реку, воткнул топор в дубовый пень, ухватил лопату да грабли и вскопал и выровнял поле широкое — только знай зерном засевай!
Проснулись отец с матерью, удивились, обрадовались, добрым словом вспоминали стариков-странников.
А Илья пошёл себе коня искать.
Вышел он за околицу и видит — ведёт мужичок жеребёнка рыжего, косматого, шелудивого. Вся цена жеребёнку грош, а мужик за него непомерных денег требует: пятьдесят рублей с полтиною.
Купил Илья жеребёнка, привёл домой, поставил в конюшню, белоярой пшеницей откармливал, ключевой водой отпаивал, чистил, холил, свежей соломы подкладывал.
Через три месяца стал Илья Бурушку на утренней заре на луга выводить. Повалялся жеребенок по зоревой росе, стал богатырским конём.
Подводил его Илья к высокому тыну. Стал конь поигрывать, поплясывать, головой повёртывать, гривой потряхивать. Стал через тын взад-вперёд перепрыгивать. Десять раз перепрыгнул и копытом не задел! Положил Илья на Бурушку руку богатырскую, — не пошатнулся конь, не шелохнулся.
— Добрый конь, — говорит Илья. — Будет он мне верным товарищем.
Стал Илья себе меч по руке искать. Как сожмёт в кулаке рукоятку меча, сокрушится рукоять, рассыплется. Нет Илье меча по руке. Бросил Илья мечи бабам лучину щепать. Сам пошёл в кузницу, три стрелы себе выковал, каждая стрела весом в целый пуд. Изготовил себе тугой лук, взял копье долгомерное да еще палицу булатную.
Снарядился Илья и пошёл к отцу с матерью:
— Отпустите меня, батюшка с матушкой, в стольный Киев-град к князю Владимиру. Буду служить Руси -родной верой-правдой, беречь землю русскую от недругов-ворогов.
Говорит старый Иван Тимофеевич:
— Я на добрые дела благословляю тебя, а на худые дела моего благословения нет. Защищай нашу землю русскую не для золота, не из корысти, а для чести, для богатырской славушки. Зря не лей крови людской, не слези матерей, да не забывай, что ты роду чёрного, крестьянского.
Поклонился Илья отцу с матерью до сырой земли .и пошёл седлать Бурушку-Косматушку. Положил на коня войлочки, а на войлочки — потнички, а потом седло черкасское с двенадцатью подпругами шелковыми, а с тринадцатой — железной не для красы, а для крепости.
Захотелось Илье свою силу попробовать.
Он подъехал к Оке-реке, упёрся плечом в высокую гору, что на берегу была, и свалил её в реку Оку. Завалила гора русло, потекла река по-новому.
Взял Илья хлебка ржаного корочку, опустил ее в реку Оку, сам Оке-реке приговаривал:
— А спасибо тебе, матушка Ока-река, что поила, что кормила Илью Муромца.
На прощанье взял с собой земли родной малую горсточку, сел на коня, взмахнул плёточкой...
Видели люди, как вскочил на коня Илья, да не видели, куда поскакал. Только пыль по полю столбом поднялась.
И.В. Карнаухова "Русские Богатыри (былины)"
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
24.08.2011, 10:08
|
#76
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
ПЕРВЫЙ БОЙ ИЛЬИ МУРОМЦА
Как хватил Илья коня плёточкой, взвился Бурушка-Косматушка, проскочил полторы версты. Где ударили копыта конские, там забил ключ живой воды. У ключа Илюша сырой дуб срубил, над ключом сруб поставил, написал на срубе такие слова:
"Ехал здесь русский богатырь, крестьянский сын Илья Иванович". До сих пор льётся там родничок живой, до сих пор стоит дубовый сруб, а в ночи к ключу студёному ходит зверь-медведь воды испить и набраться силы богатырской. И поехал Илья к Киеву.
Ехал он дорогой прямоезжей мимо города Чернигова. Как подъехал он к Чернигову, услыхал под стенами шум и гам: обложили город татар тысячи. От пыли, от пару лошадиного над землёю мгла стоит, не видно на небе красного солнышка. Не проскочить меж татар серому заюшке, не пролететь над ратью ясному соколу. А в Чернигове плач да стон, звенят колокола похоронные. Заперлись черниговцы в каменный собор, плачут, молятся, смерти дожидаются: подступили к Чернигову три царевича, с каждым силы сорок тысячей.
Разгорелось у Ильи сердце. Осадил он Бурушку, вырвал из земли зелёный дуб с каменьями да с кореньями, ухватил за вершину да на татар бросился. Стал он дубом помахивать, стал конём врагов потаптывать. Где махнёт — там станет улица, отмахнётся — переулочек. Доскакал Илья до трёх царевичей, ухватил их за жёлтые кудри и говорит им такие слова:
— Эх вы, татары-царевичи! В плен мне вас, братцы, взять или буйные головы с вас снять? В плен вас взять — так мне девать вас некуда, я в дороге, не дома сижу, у меня хлеб в тороках считанный, для себя, не для нахлебников. Головы с вас снять — чести мало богатырю Илье Муромцу. Разъезжайтесь-ка вы по своим местам, по своим ордам да разнесите весть, что родная Русь не пуста стоит, есть на Руси могучие богатыри, пусть об этом враги подумают.
Тут поехал Илья в Чернигов-град, Заходит он в каменный собор, а там люди плачут, с белым светом прощаются.
— Здравствуйте, мужички черниговские, что вы, мужички, плачете, обнимаетесь, с белым светом прощаетесь?
— Как нам не плакать: обступили Чернигов три царевича, с каждым силы сорок тысячей, вот нам и смерть идёт.
— Вы идите на стену крепостную, посмотрите в чистое поле, на вражью рать.
Шли черниговцы на стену крепостную, глянули в чистое поле, — а там врагов побито-повалено, будто градом нива посечена. Бьют челом Илье черниговцы, несут ему хлеб-соль, серебро, золото, дорогие ткани, камнями шитые.
— Добрый молодец, русский богатырь, ты какого роду-племени? Какого отца, какой матушки? Как тебя по имени зовут? Ты иди к нам в Чернигов воеводой, будем все мы тебя слушаться, тебе честь отдавать, тебя кормить-поить, будешь ты в богатстве и почёте жить. Покачал головой Илья Муромец:
— Добрые мужички черниговские, я из-под города из-под Мурома, из села Карачарова, простой русский богатырь, крестьянский сын. Я спасал вас не из корысти, и мне не надо ни серебра, ни золота. Я спасал русских людей, красных девушек, малых деточек, старых матерей. Не пойду я к вам воеводой в богатстве жить. Моё богатство — сила богатырская, моё дело — Руси служить, от врагов оборонять.
Стали просить Илью черниговцы хоть денёк у них перебыть, попировать на весёлом пиру, а Илья и от этого отказывается:
— Некогда мне, люди добрые. На Руси от врагов стон стоит, надо мне скорее к князю добираться, за дело браться. Дайте вы мне на дорогу хлеба да ключевой воды и покажите дорогу прямую к Киеву.
Задумались черниговцы, запечалились:
— Эх, Илья Муромец, прямая дорога к Киеву травой заросла, тридцать лет по ней никто не езживал...
— Что такое?
— Запел там у речки Смородиной Соловей-разбойник, сын Рахманович. Он сидит на трёх дубах, на девяти суках. Как засвищет он по-соловьиному, зарычит по-звериному — все леса к земле клонятся, цветы осыпаются, травы сохнут, а люди да лошади мёртвыми падают. Поезжай ты, Илья, дорогой окольной. Правда, прямо до Киева триста вёрст, а окольной дорогой — целая тысяча.
Помолчал Илья Муромец, а потом и головой тряхнул:
Не честь, не хвала мне, молодцу, ехать дорогой окольной, позволять Соловью-разбойнику мешать людям к Киеву путь держать. Я поеду дорогой прямой, неезженой!
Вскочил Илья на коня, хлестнул Бурушку плёткой, да и был таков, только его черниговцы и видели!
И.В. Карнаухова "Русские Богатыри (былины)"
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
02.09.2011, 17:24
|
#77
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И СОЛОВЕЙ-РАЗБОЙНИК
Скачет Илья Муромец во всю конскую прыть. Бурушка-Косматушка с горы на гору перескакивает, реки-озёра перепрыгивает, холмы перелетает.
Доскакали они до Брянских лесов, дальше Бурушке скакать нельзя: разлеглись болота зыбучие, конь по брюхо в воде тонет.
Соскочил Илья с коня. Он левой рукой Бурушку поддерживает, а правой рукой дубы с корнем рвёт, настилает через болото настилы дубовые. Тридцать вёрст Илья гати настелил, — до сих пор по ней люди добрые ездят.
Так дошел Илья до речки Смородиной.
Течёт река широкая, бурливая, с камня на камень перекатывается.
Заржал Бурушка, взвился выше тёмного леса и одним скачком перепрыгнул реку.
Сидит за рекой Соловей-разбойник на трёх дубах, на девяти суках. Мимо тех дубов ни сокол не пролетит, ни зверь не пробежит, ни гад не проползёт. Все боятся Соловья-разбойника, никому умирать не хочется. Услыхал Соловей конский скок, привстал на дубах, закричал страшным голосом:
— Что за невежа проезжает тут, мимо моих заповедных дубов? Спать не даёт Соловью-разбойнику!
Да как засвищет он по-соловьиному, зарычит по-звериному, зашипит по-змеиному, так вся земля дрогнула, столетние дубы покачнулись, цветы осыпались, трава полегла. Бурушка-Косматушка на колени упал.
А Илья в седле сидит, не шевельнётся, русые кудри на голове не дрогнут. Взял он плётку Шелковую, ударил коня по крутым бокам:
— Травяной ты мешок, не богатырский конь! Не слыхал ты разве писку птичьего, шипу гадючьего?! Вставай на ноги, подвези меня ближе к Соловьиному гнезду, не то волкам тебя брошу на съедение!
Тут вскочил Бурушка на ноги, подскакал к Соловьиному гнезду. Удивился Соловей-разбойник, из гнезда высунулся. А Илья, минуточки не мешкая, натянул тугой лук, спустил калёную стрелу, небольшую стрелу, весом в целый пуд. Взвыла тетива, полетела стрела, угодила Соловью в правый глаз, вылетела через левое ухо. Покатился Соловей из гнезда, словно овсяный сноп. Подхватил его Илья на руки, связал крепко ремнями сыромятными, подвязал к левому стремени.
Глядит Соловей на Илью, слово вымолвить боится.
— Что глядишь на меня, разбойник, или русских богатырей не видывал?
— Ох, попал я в крепкие руки, видно, не бывать мне больше на волюшке.
Поскакал Илья дальше по прямой дороге и наскакал на подворье Соловья-разбойника. У него двор на семи верстах, на семи столбах, у него вокруг железный тын, на каждой тычинке по маковке голова богатыря убитого. А на дворе стоят палаты белокаменные, как жар горят крылечки золочёные.
Увидала дочка Соловья богатырского коня, закричала на весь двор:
— Едет, едет наш батюшка Соловей Рахманович, везёт у стремени мужичишку-деревенщину!
Выглянула в окно жена Соловья-разбойника, руками всплеснула:
— Что ты говоришь, неразумная! Это едет мужик-деревенщина и у стремени везёт вашего батюшку — Соловья Рахмановича! Выбежала старшая дочка Соловья — Пелька — во двор, ухватила доску железную весом в девяносто пудов и метнула её в Илью Муромца. Но Илья ловок да увёртлив был, отмахнул доску богатырской рукой, полетела доска обратно, попала в Пельку, убила её до смерти.
Бросилась жена Соловья Илье в ноги: — Ты возьми у нас, богатырь, серебра, золота, бесценного жемчуга, сколько может увезти твой богатырский конь, отпусти только нашего батюшку, Соловья Рахмановича!
Говорит ей Илья в ответ:
— Мне подарков неправедных не надобно. Они добыты слезами детскими, они политы кровью русскою, нажиты нуждой крестьянскою! Как в руках разбойник — он всегда тебе друг, а отпустишь — снова с ним наплачешься. Я свезу Соловья в Киев-град, там на квас пропью, на калачи проем!
Повернул Илья коня и поскакал к Киеву. Приумолк Соловей, не шелохнется.
Едет Илья по Киеву, подъезжает к палатам княжеским. Привязал он коня к столбику точёному, оставил с конём Соловья-разбойника, а сам пошёл в светлую горницу.
Там у князя Владимира пир идёт, за столами сидят богатыри русские. Вошёл Илья, поклонился, стал у порога:
— Здравствуй, князь Владимир с княгиней Апраксией, принимаешь ли к себе заезжего молодца?
Спрашивает его Владимир Красное Солнышко:
— Ты откуда, добрый молодец, как тебя зовут? Какого роду-племени?
— Зовут меня Ильёй. Я из-под Мурома. Крестьянский сын из села Карачарова. Ехал я из Чернигова дорогой прямоезжей. Тут как вскочит из-за стола Алёша Попович:
— Князь Владимир, ласковое наше солнышко, в глаза мужик над тобой насмехается, завирается. Нельзя ехать дорогой прямой из Чернигова. Там уж тридцать лет сидит Соловей-разбойник, не пропускает ни конного, ни пешего. Гони, князь, нахала-деревенщину из дворца долой!
Не взглянул Илья на Алёшку Поповича, поклонился князю Владимиру:
— Я привёз тебе, князь. Соловья-разбойника, он на твоем дворе, у коня моего привязан. Ты не хочешь ли поглядеть на него?
Повскакали тут с мест князь с княгинею и все богатыри, поспешили за Ильёй на княжеский двор. Подбежали к Бурушке-Косматушке.
А разбойник висит у стремени, травяным мешком висит, по рукам-ногам ремнями связан. Левым глазом он глядит на Киев и на князя Владимира.
Говорит ему князь Владимир:
— Ну-ка, засвищи по-соловьиному, зарычи по-звериному. Не глядит на него Соловей-разбойник, не слушает:
— Не ты меня с бою брал, не тебе мне приказывать. Просит тогда Владимир-князь Илью Муромца:
— Прикажи ты ему, Илья Иванович.
— Хорошо, только ты на меня, князь не гневайся, а закрою я тебя с княгинею полами моего кафтана крестьянского, а то как бы беды не было! А ты. Соловей Рахманович, делай, что тебе приказано!
— Не могу я свистать, у меня во рту запеклось.
— Дайте Соловью чару сладкого вина в полтора ведра, да другую пива горького, да третью мёду хмельного, закусить дайте калачом крупитчатым, тогда он засвищет, потешит нас...
Напоили Соловья, накормили; приготовился Соловей свистать.
Ты смотри. Соловей, — говорит Илья, — ты не смей свистать во весь голос, а свистни ты полусвистом, зарычи полурыком, а то будет худо тебе.
Не послушал Соловей наказа Ильи Муромца, захотел он разорить Киев-град, захотел убить князя с княгиней, всех русских богатырей. Засвистел он во весь соловьиный свист, заревел во всю мочь, зашипел во весь змеиный шип.
Что тут сделалось!
Маковки на теремах покривились, крылечки от стен отвалились, стёкла в горницах полопались, разбежались кони из конюшен, все богатыри на землю упали, на четвереньках по двору расползлись. Сам князь Владимир еле живой стоит, шатается, у Ильи под кафтаном прячется.
Рассердился Илья на разбойника:
Я велел тебе князя с княгиней потешить, а ты сколько бед натворил! Ну, теперь я с тобой за всё рассчитаюсь! Полно тебе слезить отцов-матерей, полно вдовить молодушек, сиротить детей, полно разбойничать!
Взял Илья саблю острую, отрубил Соловью голову. Тут и конец Соловью настал.
— Спасибо тебе, Илья Муромец, — говорит Владимир-князь. — Оставайся в моей дружине, будешь старшим богатырём, над другими богатырями начальником. И живи ты у нас в Киеве, век живи, отныне и до смерти.
И пошли они пир пировать.
Князь Владимир посадил Илью около себя, около себя против княгинюшки. Алёше Поповичу обидно стало; схватил Алёша со стола булатный нож и метнул его в Илью Муромца. На лету поймал Илья острый нож и воткнул его в дубовый стол. На Алёшу он и глазом не взглянул.
Подошёл к Илье вежливый Добрынюшка:
— Славный богатырь, Илья Иванович, будешь ты у нас в дружине старшим. Ты возьми меня и Алёшу Поповича в товарищи. Будешь ты у нас за старшего, а я и Алёша за младшеньких.
Тут Алёша распалился, на ноги вскочил:
— Ты в уме ли, Добрынюшка? Сам ты роду боярского, я из старого роду поповского, а его никто не знает, не ведает, принесло его невесть откудова, а чудит у нас в Киеве, хвастает.
Был тут славный богатырь Самсон Самойлович. Подошёл он к Илье и говорит ему:
— Ты, Илья Иванович, на Алёшу не гневайся, роду он поповского хвастливого, лучше всех бранится, лучше хвастает. Тут Алёша криком закричал:
— Да что же это делается? Кого русские богатыри старшим выбрали? Деревенщину лесную неумытую!
Тут Самсон Самойлович слово вымолвил:
— Много ты шумишь, Алёшенька, и неумные речи говоришь,— деревенским людом Русь кормится. Да и не по роду-племени слава идёт, а по богатырским делам да подвигам. За дела и слава Илюшеньке!
А Алёша, как щенок, на тура гавкает:
— Много ли он славы добудет, на весёлых пирах мёды попиваючи!
Не стерпел Илья, вскочил на ноги:
— Верное слово молвил поповский сын — не годится богатырю на пиру сидеть, живот растить. Отпусти меня, князь, в широкие степи поглядеть, не рыщет ли враг по родной Руси, не залегли ли где разбойники.
И вышел Илья из гридни вон.
И.В. Карнаухова "Русские Богатыри (былины)"
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
13.09.2011, 14:32
|
#78
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
ИЛЬЯ ИЗБАВЛЯЕТ ЦАРЬГРАД ОТ ИДОЛИЩА
Едет Илья по чистому полю, о Святогоре печалится. Вдруг видит — идёт по степи калика перехожий, старичиме Иванчище. — Здравствуй, старичище Иванчище, откуда бредёшь, куда путь держишь?
— Здравствуй, Илюшенька, иду я, бреду из Царьграда. да нерадостно мне там гостилось, нерадостен я и домой иду.
— А что же там в Царьграде не по-хорошему?
— Ох, Илюшенька всё в Царьграде не по-прежнему, не по-хорошему: и люди плачут, и милостыни не дают. Засел во дворце у князя царьградского великан — страшное Идолище, всем дворцом завладел — что хочет, то и делает.
— Что же ты его клюкой не попотчевал?
— А что я с ним сделаю? Он ростом больше двух саженей, сам толстый, как столетний дуб, нос у него — что локоть торчит. Испугался я Идолища поганого.
— Эх, Иванчище, Иванчище! Силы у тебя вдвое против меня. а смелости и вполовину нет. Снимай-ка ты своё платье, разувай лапти-обтопочки, подавай свою шляпу пуховую да клюку свою горбатую: оденусь я каликою перехожею, чтобы не узнало Идолище поганое меня. Илью Муромца.
Раздумался Иванчище, запечалился:
— Никому бы не отдал я своё платье, Илюшенька. Вплетено в мои лапти-обтопочки по два дорогих камня. Они ночью осенней мне дорогу освещают. Да ведь сам не отдам — ты возьмёшь силою?
— Возьму, да еще бока набью.
Снял калика одежду стариковскую, разул свои лапотки, отдал Илье и шляпу пуховую, и клюку подорожную. Оделся Илья Муромец каликою и говорит:
— Одевайся в моё платье богатырское, садись на Бурушку-Косматушку и жди меня у речки Смородиной.
Посадил Илья калину на коня и привязал его к седлу двенадцатью подпругами.
— А то мой Бурушка тебя враз стряхнёт, — сказал он калине перехожему.
И пошёл Илья к Царьграду Что ни шаг — Илья по версте отмер дает, скоро-наскоро пришёл в Царьград, подошёл к княжескому тере му. Мать-земля под Ильёй дрожит, а слуги злого Идолища над ним подсмеиваются;
— Эх ты, калика русская нищая! Экий невежа в Царьград пришёл Наш Идолище двух сажен, а и то пройдет тихо по горенке, а ты стучишь-гремишь, топочешь.
Ничего им Илья не сказал, подошёл к терему и запел по-каличьскому:
— Подай, князь, бедному калике милостыню!
От Илюшиного голоса белокаменные палаты зашатались, стёкла посыпались, на столах напитки расплескались.
Слышит князь царьградский, что это голос Ильи Муромца, — обрадовался, на Идолище не глядит, в окно посматривает.
А великанище-Идолище кулака по столу стучит:
Голосисты калики русские! Я тебе, князь, велел на двор калик не пускать! Ты чего меня не слушаешь? Рассержусь — голову прочь оторву.
А Илья зову не ждёт, прямо в терем идёт. На крыльцо взошёл — крыльцо расшаталось, по полу идет —половицы гнутся. Вошёл в терем, поклонился князю царьградскому, а Идолищу поганому поклона не клал. Сидит Идолище за столом, хамкает, по ковриге в рот запихивает, по ведру мёду сразу пьёт, князю царьградскому корки-объедки под стол мечет, а тот спину гнет, молчит, слезы льёт.
Увидал Идолище Илью, раскричался, разгневался;
— Ты откуда такой храбрый взялся? Разве ты не слыхал, что я не велел русским каликам милостыню давать?
— Ничего не слыхал, Идолище не к тебе я пришёл, а к хозяину — князю царьградскому.
— Как ты смеешь со мной так разговаривать?
Выхватил Идолище острый нож, метнул в Илью Муромца. А Илья не промах был — отмахнул нож шапкой греческой. Полетел нож в дверь, сшиб дверь с петель, вылетела дверь на двор да двенадцать слуг Идолища до смерти убила. Задрожал Идолище, а Илья ему и говорит:
— Мне всегда батюшка наказывал: плати долги поскорей, тогда ещё дадут!
Пустил он в Идолища шапкой греческой, ударился Идолище об стену, стену головой проломил, А Илья подбежал и стал его клюкой охаживать, приговаривать:
— Не ходи по чужим домам, не обижай людей, найдутся и на тебя старшие?
И убил Илья Идолище, отрубил ему голову Святогоровым мечом и слуг его вон из царства прогнал.
Низко кланялись Илье люди царьградские:
— Чем тебя благодарить, Илья Муромец, русский богатырь, что избавил нас от плена великого? Оставайся с нами в Царьграде жить.
— Нет, друзья, я и так у вас замешкался; может, на родной Руси моя сила нужна.
Нанесли ему люди царьградские серебра, и золота, и жемчуга, взял Илья только малую горсточку.
— Это — говорит, — мной заработано, а другое — нищей братии раздайте.
Попрощался Илья и ушел из Царьграда домой на Русь. Около речки Смородиной увидал Илья Иванчища. Носит его Бурушка-Косматушка, о дубы бьет, о камни трёт. Вся одежда на Иванчище клоками висит, еле жив калина в седле сидит, — хорошо двенадцатью подпругами привязан.
Отвязал его Илья, отдал его платье каличье. Стонет, охает Иванчище, а Илья ему приговаривает:
— Вперёд наука тебе, Иванчище: силы у тебя вдвое против моей, а смелости вполовину нет. Не годится русскому богатырю от напасти бежать, друзей в беде покидать!
Сел Илья на Бурушку и поехал к Киеву.
А слава впереди него бежит. Как подъехал Илья к княжескому двору, встретили его князь с княгинею, встретили бояре и дружинники, принимали Илью с почётом, с ласкою.
Подошёл к нему Алёша Попович:
— Слава тебе, Илья Муромец. Ты прости меня, забудь мои речи глупые, ты прими меня к себе за младшего. Обнял его Илья Муромец:
— Кто старое помянет, тому глаз вон. Будем вместе мы с тобой и с Добрыней на заставе стоять, родную Русь от врагов беречь! И пошёл у них пир горой. На том пиру Илью славили: честь и слава Илье Муромцу!
И.В. Карнаухова "Русские Богатыри (былины)"
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
25.09.2011, 17:35
|
#79
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
НА ЗАСТАВЕ БОГАТЫРСКОЙ
Под городом Киевом, в широкой степи Цицарской стояла богатырская застава. Атаманом на заставе старый Илья Муромец, податаманом Добрыня Никитич, есаулом Алёша Попович. И дружинники у них храбрые: Гришка — боярский сын, Василий Долгополый, да и все хороши.
Три года стоят богатыри на заставе, не пропускают к Киеву ни пешего, ни конного. Мимо них и зверь не проскользнёт, и птица не пролетит. Раз пробегал мимо заставы горностайка, да и тот шубу свою оставил. Пролетал сокол, перо выронил.
Вот раз в недобрый час разбрелись богатыри-караульщики: Алёша в Киев ускакал, Добрыня на охоту уехал, а Илья Муромец заснул в своём белом шатре...
Едет Добрыня с охоты и вдруг видит: в поле, позади заставы, ближе к Киеву, след от копыта конского, да не малый след, а в полпечи. Стал Добрыня след рассматривать:
— Это след коня богатырского. Богатырского коня, да не русского: проехал мимо нашей заставы могучий богатырь из казарской земли — по-ихнему копыта подкованы.
Прискакал Добрыня на заставу, собрал товарищей:
— Что же это мы наделали? Что же у нас за застава, коль проехал мимо чужой богатырь? Как это мы, братцы, не углядели? Надо теперь ехать в погоню за ним, чтобы он чего не натворил на Руси. Стали богатыри судить-рядить, кому ехать за чужим богатырём. Думали послать Ваську Долгополого, а Илья Муромец не велит Ваську слать:
— У Васьки полы долгие, по земле ходит Васька заплетается, в бою заплетётся и погибнет зря.
Думали послать Гришку боярского. Говорит атаман Илья Муромец:
— Неладно, ребятушки, надумали. Гришка рода боярского, боярского рода хвастливого. Начнёт в бою хвастаться и погибнет понапрасну.
Ну, хотят послать Алёшу Поповича. И его не пускает Илья Муромец:
— Не в обиду будь ему сказано, Алёша роду поповского, поповские глаза завидущие, руки загребущие. Увидит Алеша на чуженине много серебра да золота, позавидует и погибнет зря. А пошлём мы, братцы, лучше Добрыню Никитича.
Так и решили — ехать Добрынюшке, побить чуженина, срубить ему голову и привезти на заставу молодецкую.
Добрыня от работы не отлынивал, заседлал коня, брал палицу, опоясался саблей острой, взял плеть шелковую, въехал на гору Сорочинскую. Посмотрел Добрыня в трубочку серебряную — видит: в поле что-то чернеется. Поскакал Добрыня прямо на богатыря, закричал ему громким голосом:
— Ты зачем нашу заставу проезжаешь, атаману Илье Муромцу челом не бьёшь, есаулу Алёше пошлины в казну не кладёшь?!
Услышал богатырь Добрыню, повернул коня, поскакал к нему. От его скоку земля заколебалась, из рек, озёр вода выплеснулась, конь Добрынин на колени упал. Испугался Добрыня, повернул коня, поскакал обратно на заставу. Приезжает он ни жив, ни мёртв, рассказывает всё товарищам.
— Видно мне, старому, самому в чистое поле ехать придётся, раз даже Добрыня не справился, — говорит Илья Муромец.
Снарядился он, оседлал Бурушку и поехал на гору Сорочинскую.
Посмотрел Илья из кулака молодецкого и видит: разъезжает богатырь, тешится. Он кидает в небо палицу железную весом в девяносто пудов, на лету ловит палицу одной рукой, вертит ею, словно перышком.
Удивился Илья, призадумался. Обнял он Бурушку-Косматушку:
— Ох ты, Бурушка мой косматенький, послужи ты мне верой-правдой, чтоб не срубил мне чуженин голову. Заржал Бурушка, поскакал на нахвальщика. Подъехал Илья и закричал:
— Эй ты, вор, нахвальщик! Зачем хвастаешь?! Зачем ты заставу миновал, есаулу нашему пошлины не клал, мне, атаману, челом не бил?!
Услыхал его нахвальщик, повернул коня, поскакал на Илью Му-ромца. Земля под ним содрогнулась, реки, озёра выплеснулись.
Не испугался Илья Муромец. Бурушка стоит как вкопанный, Илья в седле не шелохнется.
Съехались богатыри, ударились палицами,— у палиц рукоятки отвалились, а друг друга богатыри не ранили. Саблями ударились, — переломились сабли булатные, а оба целы. Острыми копьями кололись, — переломили копья по маковки!
— Знать, уж надо биться нам врукопашную!
Сошли они с коней, схватились грудь с грудью. Бьются весь день до вечера, бьются с вечера до полночи, бьются с полночи до ясной зари, — ни один верх не берёт.
Вдруг взмахнул Илья правой рукой, поскользнулся левой ногой и упал на сырую землю. Наскочил нахвальщик, сел ему на грудь, вынул острый нож, насмехается:
— Старый ты старик, зачем воевать пошёл? Разве нет у вас богатырей на Руси? Тебе на покой пора. Ты бы выстроил себе избушку сосновую, собирал бы милостыню, тем бы жил-поживал до скорой смерти.
Так нахвальщик насмехается, а Илья от русской земли сил набирается. Прибыло Илье силы вдвое, - он как вскочит, как подбросит нахвальщика! Полетел тот выше леса стоячего, выше облака ходячего, упал и ушёл в землю по пояс.
Говорит ему Илья:
— Ну и славный ты богатырь! Отпущу я тебя на все четыре стороны, только ты с Руси прочь уезжай да другой раз заставу не минуй, бей челом атаману, плати пошлины. Не броди по Руси нахвальщиком.
И не стал Илья ему рубить голову.
Воротился Илья на заставу к богатырям.
- Ну, - говорит, - братцы мои милые, тридцать лет я езжу по полю, с богатырями бьюсь, силу пробую, а такого богатыря не видывал!
И.В. Карнаухова "Русские Богатыри (былины)"
"Русь изначальная"
|
|
|
|
|
|
14.10.2011, 16:32
|
#80
|
Мастер
galant вне форума
Регистрация: 02.12.2009
Адрес: г. Санкт-Петербург
Сообщений: 745
Поблагодарил: 4,257
Благодарностей: 12,290 : 1,473
|
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]РУССКИЕ БОГАТЫРИ (БЫЛИНЫ)
ТРИ ПОЕДКИ ИЛЬИ МУРОМЦА
Ездил Илья по чистому полю, защищал Русь от врагов с молодых лет до старости.
Хорош был у старого добрый конь, его Бурушка-Косматушка. Хвост у Бурушки трёх саженец, грива до колен, а шерсть трёх пядей. Он броду не искал, перевозу не ждал, одним скоком он реки перескакивал. Он старого Илью Муромца сотни раз от смерти спасал.
Не туман с моря поднимается, не белые снега в поле белеются, едет Илья Муромец по русской степи. Забелелась его головушка, его кудрявая бородушка, затуманился его ясный взор:
— Ах ты, старость, ты, старость старая! Застала ты Илью в чистом поле, налетела чёрным вороном! Ах ты, молодость, молодость молодецкая! Улетела ты от меня ясным соколом!
Подъезжает Илья к трём дорожкам, на перекрёстке камень лежит, а на том камне написано: "Кто вправо поедет — тому убитым быть, кто влево поедет - тому богатым стать, а кто прямо поедет — тому женатым быть".
Призадумался Илья Муромец:
— На что мне, старому, богатство? Нет у меня ни жены, ни деточек, некому цветное платье носить, некому казну тратить. Поехать мне разве, где женатому быть? Да на что мне, старому, жениться? Молодую взять мне не годится, а старуху взять, так на печи лежать да кисель хлебать. Эта старость не для Ильи Муромца. Поеду-ка я по той дорожке, где убитому быть. Умру в чистом поле, как славный богатырь!
И поехал он по дороге, где убитому быть.
Только он отъехал три версты, напали на него сорок разбойников. Хотят его с коня стащить, хотят его ограбить, до смерти убить. А Илья головой качает, приговаривает:
— Эй вы, разбойничий, вам убивать меня не за что и ограбить у меня нечего. Только и есть у меня кунья шубка в пятьсот рублей, соболиная шапка в три сотенки, да узда в пятьсот рублей, да седло черкасское в две тысячи. Ну, ещё попона семи шелков, шита золотом да крупным жемчугом. Да меж ушами у Бурушки камень-самоцвет. Он в осенние ночи как солнце горит, за три версты от него светло. Да ещё, пожалуй, есть конь Бурушка — так ему во всём мире цены нет. Из-за такой малости стоит ли старому голову рубить?!
Рассердился атаман разбойников:
— Это он над нами насмехается! Ах ты, старый чёрт, седой волк! Очень много ты разговариваешь! Гей, ребятушки, рубите ему голову!
Соскочил Илья с Бурушки-Косматушки, хватил шапку с седой головы, да и стал шапкой помахивать: где махнёт — там станет улица, отмахнётся — переулочек.
За один взмах десять разбойников лежат, за второй-и двадцати на свете нет!
Взмолился атаман разбойников:
— Не побей нас всех, старый богатырь! Ты бери с нас золото, серебро, платье цветное, табуны коней, только нас живыми оставь! Усмехнулся Илья Муромец:
— Кабы брал я со всех золотую казну, у меня были бы погреба полные. Кабы брал я цветное платье, за мной были бы горы высокие. Кабы брал я добрых коней, за мной гнали бы табуны великие.
Говорят ему разбойники:
— Одно красное солнце на белом свете — один на Руси такой богатырь Илья Муромец! Ты иди к нам, богатырь, в товарищи, будешь у нас атаманом!
— Ой, братцы-разбойники, не пойду я к вам в товарищи, да и вы расходитесь по своим местам, по своим домам, к жёнам, к деткам, будет вам у дорог стоять, проливать кровь невинную.
Повернул коня и ускакал прочь Илья.
Он вернулся к белому камню, стёр старую надпись, новую написал: "Ездил в правую дорожку-убит не был!"
— Ну, поеду теперь, где женатому быть!
Как проехал Илья три версты, выехал на лесную поляну. Там стоят терема златоверхие, широко раскрыты ворота серебряные, на воротах петухи поют.
Въехал Илья на широкий двор, выбежали к нему навстречу двенадцать девушек, среди них королевична-красавица.
— Добро пожаловать, русский богатырь, зайди в мой высокий терем, выпей сладкого вина, скушай хлеба-соли, жареной лебеди!
Взяла его королевична за руку, повела в терем, посадила за дубовый стол. Принесли Илье мёду сладкого, вина заморского, жареных лебёдушек, калачей крупитчатых... Напоила-накормила богатыря, стала его уговаривать:
— Ты устал с дороги, умаялся, ложись отдохни на кровать тесовую, на перину пуховую.
Повела королевична Илью в спальную горенку, а Илья идёт и думает:
"Неспроста она со мной ласкова: что королевичне простой казак, старый дедушка! Видно, что-то у нее задумано".
Видит Илья, что у стены стоит кровать точёная золочёная, цветами расписана, догадался, что кровать с хитростью.
Схватил Илья королевичну и бросил на кровать к тесовой стене. Повернулась кровать, и открылся погреб каменный, — туда и свалилась королевична.
Рассердился Илья:
— Эй вы, слуги безымянные, несите мне ключи от погреба, а не то срублю вам головы!
— Ох, дедушка незнаемый, мы ключей и в глаза не видывали, ходы в погреба покажем тебе.
Повели они Илью в подземелья глубокие; сыскал Илья двери погреба; они песками были засыпаны, дубами толстыми завалены. Илья пески руками раскопал, дубы ногами растолкал, открыл двери погреба. А там сидят сорок королей-королевичей, сорок царей-царевичей и сорок русских богатырей.
Вот зачем королевична зазывала в свои терема златоверхие!
Говорит Илья королям и богатырям:
— Вы идите, короли, по своим землям, а вы, богатыри, по своим местам и вспоминайте Илью Муромца. Кабы не я, сложили бы вы головы в глубоком погребе.
Вытащил Илья за косы на белый свет королевичну и срубил ей лукавую голову. А потом вернулся Илья к белому камню, стёр старую надпись, написал новую: "Прямо ездил-женатым не бывал".
— Ну, поеду теперь в дорожку, где богатому быть.
Только отъехал он три версты, увидал большой камень в триста пудов. А на том камне написано: "Кому камень под силу свернуть, тому богатому быть".
Принатужился Илья, упёрся ногами, по колена в землю ушёл, поддал могучим плечом — свернул с места камень.
Открылся под камнем глубокий погреб — богатства несметные: и серебро, и золото, и крупный жемчуг, и яхонты!
Нагрузил Илья Бурушку дорогой казной и повёз её в Киев-град. Там построил три церкви каменные, чтобы было где от врагов спасаться, от огня отсидеться. Остальное серебро-золото, жемчуг роздал он вдовам, сиротам, не оставил себе ни полушечки.
Потом сел на Бурушку, поехал к белому камню, стёр надпись старую, написал надпись новую: "Влево ездил — богат не бывал".
И.В. Карнаухова "Русские Богатыри (былины)
"Русь изначальная"
|
|
|
Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)
|
|
Опции темы |
Поиск в этой теме |
|
|
Ваши права в разделе
|
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения
HTML код Выкл.
|
|
|
Часовой пояс GMT +3, время: 19:54. |
|
|